А. Нилус ИСТОРИЯ МАТЕРИАЛЬНОЙ ЧАСТИ АРТИЛЛЕРИИ

1. Французская артиллерия до Вальера. — Французская артиллерия этого периода (при Людовике XIV) становится хорошо известною, благодаря трудам С. Реми, Вобана и Вальера; она должна быть разделена на 2 периода: первый — подготовительный, когда производятся всевозможные опыты и принимаются различные, не вполне законченные, а иногда и недостаточно рациональные меры, с целью усовершенствования существующей материальной части, более правильно организуемой, приводимой в порядок, но не получающей еще законченной системы. Второй — характеризуется деятельностью Вальера, остановившегося на вполне законченной системе, носящей его имя. С обоими периодами нас знакомит С. Реми^[1], который в 3-ем издании своего сочинения, в III томе, поместил и описание системы Вальера.

Из „6 калибров Франции“ и из принятых по иностранным образцам были сначала выбраны следующие калибры:
 

			Калибр			Вес			Длина[2]
			Фн.	Дм.		Фн.	Ядер.		Фт.
Пушка	(французская)		33	6,3		6,200	190		10	Орудия без камор, с дельфинами. Красивая наружн. отделка с бурбонскими лилиями, гербами, девизами, именами начальников артиллерии и названиями орудий.
1/2 пушка	(испанская) или кулеврина		24	5,8		5,100	200		10
1/2 пушка	(фр.)		16	5,0		4,100	260		10
1/4    „	(исп.)		12	4,6		3,400	280		10
	или батарда		8	4,0		1,950	245		10
Средняя пушка			4	3,2		1,300	325		10
Фокон и Фоконно			1/4–2	—		150–800	600–400		7
Короткая	пушка		8	—		—	—		8
„	„		4	—		—	—		8

Кроме этих, имелись прежние пушки „нового изобретения“ (см. выше).
 

						Длина			Вес
				Фн.		Фт.	Дм.		Фн.	Ядер.
Пушки	нов.	изобр.		24		5	10		3,000	125	Отличаются от предыдущих, кроме размеров, каморою сферическою или грушевидною[3], большего диаметра, чем калибр, и сильно утолщенною казенною частью.
„	„	„		16		5	6		2,200	137
„	„	„		12		5	5		2,000	166
„	„	„		8		4	5		1,000	125
„	„	„		4		4	4		600	150

Орудия эти более не употребляются, говорит С. Реми (в III издании), потому что слишком скоро разрушают лафеты и плохо банятся даже введенными для них щетинными банниками^[4], отчего бывают преждевременные выстрелы.

Для крепостей и береговых укреплений готовились также чугунные пушки следующих калибров:
 

		Вес.
		Фн.	Ядер.
36 фн.		7,300	200	Длина орудий одинакова с соответственными бронзовыми, без наружной отделки и украшений. Цапфы без заплечиков. Дельфинов нет[5]. С. Реми — говорит, что эти орудия ненадежны, вследствие дурных свойств чугуна, как металла, и его способности ржаветь. Их хорошо изготовляли только в S. Gervais.
24  „		5,700	237
18  „		4,700	261
16  „		4,100	262
12  „		3,800	316
8  „		2,700	337
6  „		2,000	333
4  „		1,500	375

2. Мортиры, — появившиеся во Франции впервые в этом периоде.
 

		Калибры.			Бомба.		Разрывной заряд.		Наиб. заряд.
18 дм.[6]		18 дм.	4 лн.		500 фн.		48 фн.		12 фн.	ь п э п ю	Длина канала 11/2 калибра
12  „		12  „	5  „		130 (?)		12  „		18  „
8  „		8  „	6  „		40 фн.		—		4  „
6  „		6  „	1/4 „		—		—		—

Мальтус упоминает лишь о 10, 12 и 14 дм. мортирах с цилиндрическими каморами, малого диаметра и большой длины (у 12 дм., например, 3 дм. ґ 9).

Мортиры были — „сидячие“, т.е. с перевесом у дула; цапфы были прилиты у конца задней шарообразной части; канал — с шаровою цилиндрическою или грушевидною каморою; передняя часть мортир цилиндрическая. 8 дм. мортиры предполагалось даже употреблять в полевых действиях, для чего он были снабжены прочными колесными лафетами с передком (Лафрезильер). Из мортир начали стрелять „одним огнем“ только в 1747 году, что и положило начало употребление мортир в полевых действиях.

3. Гаубиц — еще не было. С. Реми приводить два чертежа гаубиц: английской (калибр около 6 дм.; длина канала около 3 кал.; вес 1,500 фн.) и голландской (калибр около 8 дм.; длина канала около 2¹/₂ кал.; вес 900 фн.)^[7].

Пексан^[8] говорит, что французы употребляют гаубицы в первый раз в 1634 году: но это заявление ничем не подтверждается. Голландские и английские гаубицы стреляли уже разрывными снарядами прицельно и навесно, почему эти страны и считаются первыми употреблявшими гаубицы^[9], несмотря на существование их в Германии еще в XVI веке (см. выше), где они употреблялись как камнеметы, но для прицельной стрельбы. В XVII веке Германия принимает гаубицы также для стрельбы разрывными зарядами, отсюда они переходят в Австрию, Россию и затем уже во Францию.

4. Камнеметы — калибром 15 дм., вес 1,000 фн., заряд 2 фн. — были устроены как и мортиры, но с более тонкими стенками: длина канала около 1 калибра. Часто употреблялись в XVII веке и позже.

Кроме этих находившихся на службе орудий, предлагались многие другие, большею частью не вошедшие в употребление; так были предложены: разборные железные орудия, составлявшиеся из нескольких (7) отдельных откованных частей, привинчиваемых одна к другой и стягиваемых двумя тягами, пропущенными сквозь проушины каждой части^[10]. Очевидно, преследовалась цель — удобства перевозки (подвижности). Пушки с двумя и даже тремя каналами, с общею каморою в одном теле (бронзовом), или в двух стволах, соединенных между собою у казенной части. С. Реми говорить, что много таких орудий было отлито в Дуэ, но распространения они также не получили. Преследовалось, очевидно, увеличение скорострельности. Испытывалась 4 фн. пушка „a la Suedoise“, но распространения не получила^[11]. Мортиры, называвшиеся „куропатками“, потому что состояли из 8 дм. ствола, окруженного 13 маленькими 3 фн. (2 дм. 3 лн.) мортирками, гранаты которых следовали за бомбою, как „стая куропаток за маткою“. Запалы малых мортирок были соединены с каморою большой^[12]. С. Реми приводят их детальные размеры и удовлетворительные результаты опытов. Мортиры, соединенные по 5 вместе на общей цапфе вроде вала (орган или „батарейка“).

Однофунтовое орудие на разборном трехножном лафете было предложено для употребления в горной войне (зарождение идеи об особых горных орудиях).

5. Лафеты. — Конструкция лафетов почти не изменилась; были лишь усовершенствованы оковки; но зато появилось несколько новых сортов лафетов, более приспособленных к своей специальной службе: появились деревянные станки на 4-х низких катках для орудий сухопутных и береговых крепостей (взяты с судов и впоследствии усовершенствованы Вобаном). В связи с употреблением особых чугунных орудий в этом нельзя не видеть зарождения идеи о выделении крепостной и береговой артиллерии.

Некоторые из таких лафетов изготовлялись даже из полос кованого железа, так как оно менее портилось от сырости. С. Реми приводить даже чертеж подобного же железного лафета для орудий, употреблявшихся в полевых действиях (с колесами, очень похожими на принятые у нас к лафетам Насветевича), с железным же передком и оглоблями. Мортирные станки начали отливать из чугуна, хотя (большинство) были еще деревянные.

Для перевозки тяжелых орудий отдельно от лафетов (на тяжелом грунте) употреблялись четырехколесные повозки с передковыми колесами малого диаметра для большей поворотливости.

Употреблялись также: двухколесные трикебали.

Иногда орудия перевозились на деревянных полозьях, составлявших простые низкие сани.

6. Мортиры дальнего боя. — Мортиры, получившие большое распространение, употреблялись не только в сухопутной артиллерии, но и в морской, откуда впоследствии перешли и в береговую.

В 1680 году, когда Франция предпринимала действии против Алжира, известный моряк Пти-Рено предложил бомбардировать город с моря. До того времени для бомбардирования приморских крепостей строили мортирные батареи на сухом пути, при чем флот должен был иметь десантные войска, чтобы прикрывать мортирные батареи. Предложение Рено, сделанное в королевском совете, в присутствии Людовика XIV, показалось столь странным и неудобоисполнимым, что было встречено общим неодобрением; самого Рено считали почти помешанным; но не так думали король и Кольберт. Предложение Рено было передано на рассмотрение адмиралу Дюкену, который помог Рено своими советами, и таким образом флот получил новое средство для действия по приморским городам и портам. Из приводимых Сен-Реми чертежей видно, что мортиры эти были отливаемы за одно с поддоном, служившим для установки мортиры под постоянным углом в 45°. Одна из таких мортир описана подробно в сочинены Сен-Реми, с приложением чертежа мортиры и гальоты (судна, на которых они были поставлены^[13]). Этим было положено начало так называемым мортирам дальнего боя, получившим впоследствии всеобщее распространение в береговой артиллерии.

Плоскодонные судна, вооруженные такими мортирами, были названы бомбардами.

7. Снаряды. — Пушки по-прежнему стреляли только ядрами. Каленые ядра употреблялись только до 8 дм. калибра, не выше, так как „тяжелые каленые ядра чрезвычайно затрудняли заряжание“^[14]. Между каленым ядром и порохом плотно забивали мокрый пыж, дерен или смоченную глину.

В истории нет твердых указаний на то, когда впервые были употреблены чугунные разрывные снаряды^[15]. В начале они делались толстостенными, весили вдвое больше соответственных каменных ядер или составляли от ⁵/₉ до ⁶/₉ веса чугунных ядер. Такой вес установился потому, что, как было найдено на опытах, бомбы весом в ¹/₂ ядра разбивались в канале или при падении и имели менее правильный полет. При весе большем ⁶/₉ разрывной заряд оказывался слишком слабым для хорошего разрыва^[16]. Ручные гранаты вошли в употребление в пехоте (роты гренадеров); калибр их был 2¹/₂ дм.^[17].

Французы научились употреблению бомб у известного английского инженера Мальтуса и, кажется, впервые употребили их при осаде города Ламот (la Mothe в 1634 г.). Бомбами стреляли сначала только из мортир. Потом, когда научились делать стенки бомб более прочными, начали стрелять ими из гаубиц; пытались стрелять ими также из пушек, но неудачно.

В 1686 году установлен способ испытания пороха пробною мортиркою (угол 45°; медное ядро 60 фн.; калибр 7 дм.; заряд 3 унции (ок. 4 зл.); дальность 129 туазов)^[18].

8. Ручное огнестрельное оружие. — Ручным оружием служили мушкеты с фитильными замками, калибром 20–24 свинцовых пули на фунт; длина ствола 3 фт. 8 дм., а с ложею из орехового дерева — 5 фт.; шомпола — железные. В 1640 году, в Байоне, был изобретен штык, который начали вкладывать в ствол цилиндрическою рукояткою. Вобан предложил штыковую трубку, надеваемую на ствол. Штык надевался на дульную часть и своим продольным (а не коленчатым) пазом продвигался за мушку; он был расположен сверху. Оружие с таким штыком и кремневым замком, изобретенным в Испании, было названо ружьем („fusil“ — огниво). Ружья со штыком сделались пригодными одновременно и для стрельбы без отмыкания штыка, и для рукопашного боя, и потому ими начали вооружать всю пехоту, с 1703 года (прежде ими вооружались только первые ряды батальонов, среди которых теперь прежние пикинеры исчезают). Во Франции существовали также одно время и ружья-мушкеты (предложенные Вобаном), снабженные и кремневым замком, и вторым курком с фитилем (из недоверия к кремню). Наибольшая дальность ружейной пули не превосходила 300 шагов.

Французская кавалерия вооружается нарезными карабинами (карабинеры) длиною около 3–4 фт. Появление нарезки в карабинах^[19] объясняется желанием дать место нагару, скопляющемуся под загоняемою пулею, которая обертывалась обыкновенно пластырем (тряпкою или кожею) для уменьшения зазоров и устранения возможности потери пули. Для этой цели делалась прямая нарезка или вдоль всего канала, или только в задней его части; о сообщении пули вращения не думали. Для забивания пули с пластырем употреблялись даже особые молотки или колотушки, которые приходилось носить с собою, что было особенно неудобно для кавалерии. Однако же, С.-Реми (тм. II, стрн. 92) приводить описание и чертеж нарезного карабина с витою нарезкою; он говорит: „rayes depuis la culasse jusqu'a l'autre bout d'une maniere circulaire, en sorte que quand la balle, qui est pousse par force, sort par l'impetuosite du feu, elle s'allonge d'un travers de doigt emprinte des rayures du canon“. Такие карабины просуществовали не долго и были вскоре отменены. Вместе с тем появились кремневые пистолеты^[20] и кремневые крепостные ружья („de rempart“) с упором.

9. Вобан (1633–1707), — прославившийся как военный инженер, руководивший осадами многих крепостей (более 50), не мог не иметь влияния и на артиллерию. Он изобрел существующую и доныне постепенную атаку и оборону крепостей и рикошетный выстрел (анфиладный огонь). Он отменил существовавшую при Людовике XIV продажу и наследственность артиллерийских чинов, вредно отзывавшуюся на составе артиллерийских офицеров, хотя и дававшую большой доход казне. Обратил внимание на существовавшую тогда вражду между артиллерийскими и пехотными войсками и много способствовал тому, что впоследствии первые были сравнены в правах, чинах и по форме с последними. Он предложил надевать штык трубкою на ствол. Наконец, он же был главным советником и вдохновителем Вальера в его преобразованиях. С изменением способов атаки и разграничением демонтирных, навесных и рикошетных выстрелов явилась необходимость более частого передвижения осадных орудий по траншеям. Рикошетный огонь не требовал орудий особенно крупного калибра. Близость расположения демонтир и брешь-батарей также делали крупный калибр излишним. На основании этих соображений Вобан предложил ограничить наибольший калибр орудий осадной артиллерии 24-фунтовым. Калибр этот остался наибольшим для длинных пушек и по настоящее время. Вобан^[21] сам проектировал крепостные и береговые лафеты для этих орудий, более высокие и простые, чем прежде (станины из отдельных толстых брусьев с сплошными деревянными колесами).

10. Вальер. — Jean-Florant de Valiere родился в 1667 г., умер в Париже 1760. Поступил на службу 16 л. кадетом, 53 л. был назначен маршалом и умер 92 лет. Он отличался простотой обращения, религиозностью, честностью и замечательным присутствием духа на войне. За свою преобразовательную деятельность в артиллерии и за выказанные им познания он был назначен в 1731 году членом Академии. Он отличился во многих сражениях и, как Вобан, участвовал во многих осадах (более 60 осадах и 10 сражениях; был ранен почти всеми существовавшими образцами оружия). Кроме преобразования по артиллерии, он известен как создатель минного искусства и организатор первого корпуса минеров (Brunet tm. VI, стр. 305). Свою новую систему артиллерии Вальер ввел окончательно в 1732 г., при Людовике XV^[22].

Хотя в начале царствования Людовика XIV были попытки ввести большее однообразие и простоту в калибрах и в материальной части артиллерии, однако же, на деле это осуществлено не было. Орудия одного и того же калибра различались размерами и весом. Для каждого орудия был особый лафет (6–7 лафетов, 3 разных передка, 9 разных образцов колес, не считая повозок для передвижения тяжелых орудий и обозных повозок). Порох перевозился в бочках и хотя он был одного и того же сорта для всех орудий (артиллерийский), но изготовление его на разных заводах было различно, правильного смешения не было, заряды (²/₃ ядра) отвешивались грубо и т. п.

11. Система Вальера^[23]. — Вальер задался целью ввести порядок, однообразие, простоту и прочность, создав цельную систему материальной части.
 

Таблица данных Французской артиллерии системы Вальера.

ОРУДИЯ		ПУШКИ					Мортиры		Камне- меты
		24 фн.	16 фн.	12 фн.	8 фн.	4 фн.	12 фн.	8 фн.	12 фн.
		дм. лн.
Калибры дм.[24].		5—8	5	4—6	3—11	3—2	12	8—3	15
Диаметр ядер дм.		5—6	4—9	4—4	3—9	3—2
Длина канала	фт. дм.	9 ф.—6 д.	9—2	8—8	7—10	6—6	18—	16	18—6
	в калибрах	20	22	23	24	25	11/2	2	11/4
Толщина металла	у казны	5 д.—5 л.	4—9	4—4	4—	3—	2—6	2—0	2—0
	у дула	2—6	2—0	1—11	1—9	1—5	2—0	1—6	1—6
Диаметр цапф		5—5	4—9	4—1	3—9	3—5	7—3	4—8	5—6
Каморы		небольшая запальная			нет	нет	цилиндр. или грушевидн.	цилин- дрич.	кони- ческая
Диаметр	каморы						4—0	2—9	2—6 4—0
Длина							9—0	6—2	8—6
Вес орудия фун.		5400	4200	3200	2100	1150	1450	500	1000
Относит. вес		225	262	266	263	280
Заряд		от 2/3 до 1/2 веса ядра				1/3	фн. 51/2	13/4	21/2
Зазор между ядром и каналом		2 л. 3 точ.	2	1—10	1—7	1—3

Кроме того, была принята пробная мортирка, снаряд которой весил 60 фн.; заряд в 2 унц. бросал ее на 50 туазов.

Цапфы пушек расположены так, чтобы дать перевес в ¹/₃₀ веса орудия. Верхняя их производящая пересекает ось канала. Маленькие запальные каморы у 24 и 16 ф. пушек были приняты с целью обеспечения воспламенения и уменьшения выгорания (при больших давлениях) медных затравочных стержней (конических), которые помещались в формы при отливке. Запальный канал ведет ко дну запальной каморы. Снаружи к запальному отверстию ведет желобок для защиты затравочного пороха от ветра. Красивая наружная отделка орудий состояла, кроме украшений, из названия орудия (le reveille, la mutine и пр.), девиза „Ultima ratio regum“, „Nec Pluribus impar“, имени генерал-фельдцейхмейстера (grand maitre d'Artillerie, которым был тогда герцог „du Maine“), красивых дельфинов и фигурного винграда. Все размеры орудий были в точности выражены в калибрах и соображены настолько рационально, что в таком виде осадные орудия сохранились почти без изменения до замены их нарезными (уничтожена лишь наружная отделка).

К каждому из указанных орудий полагался свой лафет. Передки с оглоблями; над осью — подушка и шворень. Передковые колеса ниже точки соединения для увеличения поворотливости (во вред подвижности). Центр тяжести системы помещался возможно ближе к хоботу, чтобы при перевозке он располагался приблизительно посредине между осями; это очень затрудняло снимание и надевание на передки.

Все остальные предметы материальной части остались без изменения и сохранили свое прежнее разнообразие. Кроме того, Вальер устроил первый полигон (1720 г., площадь, окруженная валами, для опытной стрельбы и учебной стрельбы школ), развил деятельность полковых школ^[25], учрежденных Людовиком XIV, и назначил артиллерийских офицеров приемщиками материальной части на заводах.

Недостатки системы Вольера. Кроме большого веса лафетов, передков, повозок и проч. и упущения из вида элемента подвижности вообще, недостатками системы служат: Сравнительно большой вес орудий (особенно у 4 фн. пушки). Непринятие ни гаубиц, ни легких подвижных орудий для полковой артиллерии, несмотря на предложения многих артиллеристов того времени^[26]. Отсутствие указаний относительно калибровки ядер, допусков в размерах, условий приема и пр.; трудность замены затравочных стержней (неввинтных). Отсутствие прицельных приспособлений (Вальер отменил даже мушки и целики, прикреплявшиеся на верхней производящей орудий); непринятие картузов и заряжание по прежнему шуфлою (предполагалось, что принятие готовых зарядов и употребление прицелов — излишне ускоряют стрельбу и ведут к преждевременному истощению боевых припасов). Хотя Вальер не принял гаубиц в своей системе, тем не менее французы их также начали употреблять в половине XVIII века^[27]. Вероятно это были копии голландских или немецких (или английских) гаубиц; ни описания, ни чертежей их не сохранилось. Калибр 8 дм.

12. Организация. — Мы видели, что со времени Карла VIII для охраны артиллерии назначались наемные швейцарские войска и ландскнехты, но самостоятельного артиллерийского корпуса не было до Людовика XIV.

В 1668 году, по предложение министра Лувуа, было учреждено 20 рот „привилегированных канониров“ („canoniers brevetes“), a через 3 года и первый артиллерийский полк королевских фузилеров (le regiment des fusiliers du Roi), вооруженный впервые ружьями со штыками и назначаемый как для охраны, так и для службы при артиллерийских орудиях. В начале этот полк состоял лишь из 4 рот (1-я из них считалась ротою генерал-фельдцейхмейстера, „Grand Maitre d'Artillerie“), постепенно к нему прибавлялись новые роты и, наконец, из этих частей в 1693 году образовался королевский артиллерийский полк, состоявший в военное время из 6 батальонов, в каждом по 14 рот (между ними 3 роты канониров и 1 рота мастеровых). В мирное время полк состоял лишь из 5 батальонов^[28]. Кроме того, из существовавших прежде двух бомбардирских рот (учрежденных вместе с канонирскими и назначавшихся для службы при мортирах и в крепостной войне) был образован полк бомбардиров (1684). В 1721 году этот полк был слит с первым под общим названием полка королевской артиллерии. Король считался его полковником, а генерал-фельдцейхмейстер — подполковником. За единицу при организации этих частей было принято число людей (50 в роте), а не число орудий, что составляет крупный недостаток организации всех первых артиллерийских частей и в других государствах.

Таким образом образовалось регулярное артиллерийское войско; наемные пушкари и ремесленники были превращены в военных артиллеристов, которые вскоре получили права, чины и форму, одинаковые с прочими частями войск^[29].

13. Школы. — Чтобы доставить артиллерийским офицерам возможность приобрести необходимые познания в артиллерийском деле, Людовик XIV учредил полковые школы (в 1630 году); этим даны были средства всем артиллерийским чинам: офицерам, кадетам (приготовлявшимся в артиллерийские офицеры) и нижним чинам, приобрести по части артиллерийского искусства как практические, так теоретические сведения. Полковые офицеры, прошедшие полный курс полковых школ и выдержавшие установленный экзамен, также получали звание артиллерийских офицеров.

Учреждению полковых школ^[30] французская артиллерия была впоследствии обязана превосходным состоянием и высокой репутацией своих офицеров по ученой артиллерийской части. Школы помещались в нескольких городах, в которых собирались все средства для артиллерийского образования. Теоретическую часть курса (3 дня в неделю) читали профессора математики, гидравлики, фортификации, архитектуры; практические же занятия (остальные 3 дня) заключались: в стрельбе из орудий, в обучении вспомогательным действиям, постройке батарей, в лабораторных работах, минном искусстве, понтонной науке и т. п. Особые инспекторы, назначаемые королем, ежегодно инспектировали школы, экзаменовали артиллеристов и представляли достойнейших или к производству в офицеры, или к повышению чином. Король отпускал особенные суммы для содержания полковых школ. Вальер был их генерал-инспектором (1679 г.).

14. Немецкая артиллерия после 30-летней войны. — Не смотря на сравнительно большое разнообразие данных, приведенных писателями этого времени, можно довольно точно установить главные основания конструкции той материальной части, которая существовала до начала преобразований Фридриха Великого в следующем периоде истории артиллерии. Приводим здесь данные пяти писателей в хронологическом порядке:

Из сравнения приведенных данных видно, что немецкая артиллерия конца XVI-го века не утратила из вида преобразований Густава Адольфа, но далеко еще не достигла степени ее совершенства. Орудия уже разделяются на батарейные (осадные и крепостные) и полевые (для полевых действий), хотя последнее название употребляется вовсе не в том смысле, какой оно получило в следующем периоде и имеет до сих пор. Полевые пушки того времени было по конструкции те же батарейные (обыкновенно шланги), меньшего калибра. Заметны уже однако попытки (Монтекукули, Бухнер^[37]) облегчать эти орудия и рядом с обыкновенными употреблять укороченные и облегченные пушки тех же калибров. Намечаются также и полковые орудия, к которым относится 3 фн. калибр. К разряду полковых орудий начинают относить также и гаубицы (удлиненные до 6 кал.) для стрельбы гранатами и картечью.

Ни порядка в калибрах, ни сколько-нибудь стройной системы еще не установилось. По-прежнему употребляются орудия больших калибров (48, 50, 96 фн. и даже 120 фн.)^[38], уже оставленные во Франции. С другой стороны сохранились еще малые орудия, калибром в 1–2 фн. В описаниях современной материальной части встречаются (подобно С. Реми) орудия с двойными и тройными каналами, расположенными горизонтально рядом, так что сечение канала имеет вид овала (двух полукругов, соединенных касательными^[39]). Упоминаем об этих орудиях потому, что, быть может, они имеют связь с секретными гаубицами Шувалова (с овальным каналом). Все части орудий начинают выражать в калибрах, а различные названия орудий исчезают. Бухнер (стр. 89 в русском переводе) говорит: „Непотребно есть (пушкарю) многие имена (пушкам) давати или тем величину ядра трудиться узнавати, потому что у многих пушек великое разделение является, что хотя пушки одинокия имена имеют [токмо не роды]. Но однакож не одинокия ядра стреляют, того ради какова пушка медью обретена будет, по тому подобает и заряжение учреждати, какое пушка имя не имеет“.

(HAUBITSAD.)

Прежние короткие гаубицы („Огнистые коты“ и проч. длиною канала 3 кал.) начинают выходить из употребления и вновь не изготовляются.

Желая усилить действие, разрывными снарядами, но не имея еще возможности стрелять ими из пушек вследствие непрочности этих снарядов, принимают более длинные гаубицы (общая длина около 6 кал., канал — 4 кал.), сравнительно меньшего, чем прежние, калибра (прежде наиболее распространенный калибр был 48 фн. по каменному весу, т.е. около 10–11 дм.). Такие гаубицы имеют преимущество перед пушками, благодаря разрывным зарядам, и перед прежними короткими гаубицами (которые начинают называть батардами или каморными пушками и которые сохранились как остатки бомбард) и мортирами в — дальности, в большей действительности и в возможности стрелять и прицельно, и навесно. Гаубицы имеют цилиндрическую или коническую камору и стреляют относительными зарядами в ¹/₇–¹/₁₀. Они перевозятся, как и пушки, на колесных лафетах, тогда как мортиры перевозятся отдельно от своих станков: те и другие на особых повозках.

(MORTIIRID)

Мортиры имеются в большом количестве и самых разнообразных калибров от 12 и до 300 фн. (6–20 дм.). Длина мортир была около 3 кал.; длина канала от 1¹/₂ до 2¹/₂ кал.; были мортиры „сидячие“ (или стоячие с цапфами у конца казенной части), „висячие“ (с цапфами почти посредине; такие мортиры помещались тоже иногда на колесных лафетах) и с поддонами (стреляли под постоянным углом в 45°). Были мортиры медные, чугунные (стены приблизительно вдвое толще), деревянные (небольшие мортирки — ручные — для бросания ручных гранат 3 и 6 фн.) и даже земляные. Последние мортиры состояли из деревянного скрепленного обручами цилиндра большого калибра с отдельною каморою; то и другое зарывалось в землю под известным углом. Эти мортиры играли роль прежних камнеметов, еще не вышедших из употребления. Он стреляли камнями, осколками (картечью), мелкими гранатами различных калибров или деревянными цилиндрами, начиненными порохом и железными осколками, или мелкими (ручными) гранатами, снабженными трубкою.

(Laskemoon)

15. Снаряды. — Снарядами для пушек служили чугунные ядра (обыкновенные и каленые) и картечь. Для гаубиц — чугунные гранаты и бомбы, картечь, светящие зажигательные снаряды, также цепные, раздвижные, складные ядра, книппеля и проч. Для мортир — бомбы, каменные ядра, которые продолжали употреблять в крепостной войне до ¹/₂ XVIII-го столетия, для обстреливания материальной части крепостной артиллерии с близких дистанций, гранатная и каменная картечь.

Гранаты и бомбы употреблялись как сферические, так и овальные и цилиндрические^[40], с эксцентрическою пустотою, для того, чтобы обращать большую толщину стен к заряду и чтобы бомбы летели этою частью вперед, не падали на трубку и не заглохали. Но были бомбы и с концентрическою пустотою. Иногда бомбы отливались вместе с крупными придатками, к которым прикреплялся заряд в картуз из полотна или пергаментной бумаги и которые вводились в камору вместе с зарядом. Иногда такие приливы заменяли ушки и служили для того, чтобы бомба не могла повернуться при заряжании очком к заряду^[41]. Иногда для укрепления шпигля делалось второе очко на противоположной стороне от очка для трубки. Шпигель прикреплялся тогда железным стержнем. Иногда этот стержень пропускался через весь заряд, придавая ему большую прочность. Бомбы отливались обыкновенно заодно с ушками около очка, но иногда ушков не было вовсе и для удобства обращения с такими бомбами их оплетали веревочною сеткою с петлею. Иногда бомбы больших калибров, кроме пороха, начинялись свинцовыми пулями или мелкими гранатами (тогда бомба снабжалась отверстием большого диаметра с крышкою, а трубка помещалась в особое очко сбоку). Трубки были деревянные или железные; последние иногда, кроме медленно горящего состава, снаряжались еще пулями и порохом, чтобы сделать более опасным тушение. К концу XVII-го века заметили уже, что трубка может быть зажжена газами заряда и перешли к стрельбе одним огнем, хотя прибегали иногда и к двойному. Иногда все-таки вкладывали бомбу очком к заряду^[42].

Картечь употреблялась еще „вязанная“, с чугунными ядрами, подобно описанной у С. Реми, но была и в виде жестянок, наполненных свинцовым „дробом“ (резанным свинцом, иногда шестигранной формы) и снабженных крышкою и толстым деревянным дном.

Зажигательные ядра — каркасы состояли из двух крестообразно расположенных железных полос, изогнутых по овалу и скрепленных снизу железным поддоном в виде неглубокой чашки. В каркас помещался мешок с составом. В состав вставляется одна или много трубок (как было показано у Диего Уфано). Снаружи все покрывалось смолою, за исключением заготовки трубок. Для светящих ядер делались корпуса из плетеной соломы. Иногда в зажигательные снаряды вкладывались ручные гранаты. Иногда такие снаряды укреплялись на копьях и стрелах, которыми стреляли из мушкетов. Подобным же образом стреляли и ручными гранатами. Кроме каркасов употреблялись зажигательные снаряды, названные „брандкугелями“, изобретенными поручиком фон Шиндлером и состоявшими из бомб с несколькими очками (3–5). Внутренность наполнялась зажигательным составом, а очки заготовлялись стопином.

Употреблялись еще и дымящие, горящие, вонючие, ослепляющие, шумящие и проч. ядра — продукты пиротехнического искусства, бывшего тогда повсюду в большой моде.

Наконец, употреблялись цепные и другие ядра (палисадные) сложного устройства и формы для поражения одновременно нескольких людей, для разрушения палисадов, мачт и проч. (два ядра или полушария, соединенные цепью или стержнями на петлях; ядра, снабженные острием или двумя, или двумя ножами у поддона, раздвигаемыми в стороны пружинами по вылете из канала, причем ядро прикреплялось к поддону стержнем, а ножи прижимались к стержню под ядром; книппели — два цилиндрических ядра по краям стержня и проч.).

В большом употреблении были еще петарды.

16. Немецкая артиллерия конца периода. — Описанная выше материальная часть с небольшими лишь изменениями существовала в Германии еще в половине XVIII-го века, как это видно из следующей таблицы, составленной по данным Грубера (1700)^[43], Путонео^[44] (1723) и Бюнау^[45](1779). См. таблицу. Замечательно, что даже у последнего автора, писавшего свой труд, 16 лет спустя, после 7-летней войны, и посвятившего его Фридриху Великому, нет ни слова о преобразованиях последнего. Надо думать, что опубликование этих сведений не было разрешено, так как вряд ли они не были известны автору очень обстоятельно составленного серьезного труда (изложенного в форме вопросов и ответов).

(PÜSSIROHI)

17. Порох употреблялся трех сортов: пушечный, мушкетный и purschpulver — наилучший сорт; соответственные их составы:

1) Селитры 1 фн., серы 7 лот. и угля 9 лот., обработка на мельнице 8–12 часов.

2) Селитры 1 фн., серы 6 лот. и угля 8 лот., обработка 18–20 час.

3) Селитры 1 фн. (наилучшей), серы 4–4¹/₂ лота и угля 6 лот., обработка 30–36 часов.

Для обработки пороховых и фейерверочных составов начинают уже употреблять бегуны^[51].

Испытание пороха производится мортирками, подбрасывающими груз, удерживаемый на наибольшей высоте зубчатою рейкою, или нечто вроде пружинного курка с храповым колесом (под головкою курка — маленькая камора, заряд которой взводил курок на большую или меньшую высоту).

(KÄSITULIRELVAD)

18. Ручное оружие. — Ни один из многочисленных немецких авторов этого периода не приводит описания ручного огнестрельного оружия. Судя по данным „Quellen zur Geschihte“, германское ручное оружие состояло из аркебузов с колесцовыми замками и из мушкетов с фитильными и кремневыми. Рыцари 1616 года изображены кто с пикою, кто с мушкетом. В 1674 году — все с мушкетами или мушкетонами; к мушкетам полагались берендейки с подвижными деревянными трубочками (патронами). На пояс лядунка с фитилем. Мушкеты были облегчены по примеру Густава-Адольфа, а в XVIII веке заменены ружьями с кремневым замками и кинжальным штыком. Были также и парадные карабины. На одном из чертежей „Quellen“ изображено скорострельное ружье с револьверным барабаном, который поворачивался от руки после каждого выстрела и закреплялся в требуемом положении особою защелкою. Замок — фитильный. Ствол укреплен на треноге. Вероятно этого рода оружие употреблялось в крепостях (еще в XVI веке^[52]).

1. Орудия царя Михаила Федоровича. — Со времени Михаила Федоровича до Петра Великого никаких серьезных улучшений в нашей артиллерии не произошло. По-прежнему существуют или орудия русского изготовления самой разнообразной и далеко не рациональной конструкции, преимущественно пищали, как о том можно судить по существующим в Артиллерийском музее образцам, или иностранные, преимущественно немецкого происхождения. В следующей табличке помещены данные сохранившихся доныне орудий (относительные данные вычислены по приближению).
 

			Калибр			Длина	относ.		Вес
			дм.	фн.		дм.	кал.		пд.	относ.
Пищаль	царь Ахиллес 1617 г.		6	24		141	40		220	365
„	1628 года		3,7	6		120	32		52	350
„	1629   „		3,4	4		114	33		33	300
„	1630   „		3,1	3		100	32		33	400
„	1692   „		2,9	3		115	48		29	390
„	XVII века с тройным каналом и 3 запалами без дельфинов — немецк. происхождения:		2,7	21/2		88	32		59	940

Все орудия медные. Разные калибры, несообразные веса, большая длина, никаких признаков какой бы то ни было системы. Кроме этих орудий, существуют еще органы. В описи Михаила Федоровича (1642 года) говорится: „да на площадь ксвитошной слободе три арганки по 3 стволы в одном станку с притинами“^[53].

В одном образце существующего в музее органа на валу укреплены 5 рядов ружейных стволов, по 12 в каждом (в одном — 13, всего 61); затравки каждого ряда соединены запальным желобком. Выстрелив из одного ряда, орган поворачивали для следующего и т. д. Вся система — на двухколесном станке с оглоблями^[54]. Орган этот напоминает немецкие, помещенные в „Quellen zur Geschichte“. Существует, наконец, пищаль 1615 года, заряжавшаяся с казенной части (призматический поперечный клин), нарезная (10 крупных полукруглых нарезов, глубиною 0,2 шириною 0,4 дм. вьются справа налево, делают ¹/₄ оборота). Калибр 3 дм., длина 62 дм., длина нарезной части 53 дм.; камора 2 дм., вес 20 пд.^[55].

Экземпляр имеет редкое археологическое, но никакого практического значения, так как очевидно представляет собою, как и несколько других ей подобных, лишь исключительный, а не нормальный образец — слишком преждевременную выдумку досужего мастера, напоминающую „винтовальные карабины“ С. Реми и немецкие нарезные орудия, помещенные в „Quellen zur Geschichte“^[56].

В одной из рукописей Публичной библиотеки (№ 196): „Разряды Смоленского похода“ 1632–1634 гг., видно, что у Шейна были следующие орудия:
 

Ядро

Вес орудия

Вес волока

Число подвод

Вес станка с колесами

Число подвод

Пищаль

Инрог

70 фн.

450 пд.

210 пд.

64

200 пд.

10

„

Пасынок

55  „

350  „

165  „

52

200  „

10

„

Волк

40  „

350  „

176  „

52

200  „

10

Каменные

Пушки

верховые

160 фн.

35

33 всего

9

„

„

80  „

31

стан с колесами

25    „

4

„

„

?  „

81

„    без колес

144    „

?

Всего с Шейном было 158 орудий и при них 184 пушкаря.

Эта артиллерия современна 30-летней войне. Она очень напоминает описанную Онисимом Михайловым.

2. Орудия Алексея Михайловича. Образцы, имеющиеся в музее. — Пищали железные и медные, мало отличающиеся от предыдущих (калибры от 1,4 до 3,6 дм.).
 

Мортиры:

				Калибр			Длина			Вес
				дм.	бомба		дм.	относит.		пд.	относит.
Мортира	медная	1668 г.		14	8 пд.		37	23/4		501/2	7
„	„	1669 „		13,5	6  „		38	23/4		501/2	8
„	„	1669 „		10	4  „		28	23/4		243/4	6

Мортиры имеют более рациональную конструкцию, похожую и иностранные и сохранившуюся впоследствии. Кроме того, имеется еще несколько образцов оригинальных, отлично отделанных золотом и серебром пищалей, заряжающихся с казенной части гладкостенных и нарезных^[57], подобных вышеупомянутым и быть может изготовленных одним и тем же мастером. Пищали эти наложены на лафеты, представляющие исторический интерес, так как большинство орудий Алексея Михайловича возились именно на лафетах такой же конструкции, как это видно из труда Пальмквиста (см. ниже).

Лафет представляет собою две толстые деревянные станины, окрашенные в красную краску, украшенные множеством фигурных оковок и соединенные между собою толстыми деревянными подушками. Высота станин идет, постепенно уменьшаясь от середины вперед и назад, так что верхняя сторона образует тупой равносторонний угол с вершиною посредине станины; нижняя сторона — прямая; по концам небольшие возвышения. Посредине, у вершины угла, укреплены две нетолстые железные вилы, в которых помещаются довольно тонкие цапфы орудия. С обеих сторон около этих вил к станинам приделаны откидные горизонтальные подушки, которые могли служить сидениями (как это показано у Пальмквиста — при церемониальном марше).

Передняя часть станин закреплена на толстой деревянной оси с двумя деревянными, грубо ошинованными и окованными колесами. Хоботовая часть снизу имеет подушку в виде бруса с отверстием для надевания на шворень другой такой же оси во время передвижений. Слабые цапфы и цапфенные вилы и примитивность конструкция лафета ясно указывают на слабость действия этих пищалей, стрелявших очевидно малыми зарядами (только большой вес орудия благоприятствовал возможности сколько-нибудь продолжительной стрельбы).

Попытки устройства нарезных орудий у нас продолжались по-видимому с большею настойчивостью, чем где-либо в других государствах в течение XVII-го и даже в начале XVIII-го века, так как имеются образцы, относящиеся несомненно к этому времени (судя по дельфинам и отделке, — орудия очевидно немецкого происхождения).

Органы конца XVII столетия, кроме ружейных и пистолетных стволов, снабжались у нас иногда, судя по имеющимся в музее образцам, небольшими 3 дм. (3 фн.) мортирками, а иногда маленькими чугунными орудиями (2,4 дм. калибра, 21 дм. длиною, с каморами длиною 11 дм.).

3. Русская артиллерия по Пальмквисту. — В дополнение к этим немногим сведениям приводим данные инженера Пальмквиста, бывшего членом посольства Карла XI к царю Алексею Михайловичу^[58] (1674 г.). Из рисунков альбома видно, что: лук и стрелы еще в употреблении (дворяне, конница и татары)^[59]; длина лука около ³/₄ роста человека; колчан привязан к седлу справа.

Пищаль на лафете с 4 колесами, совершенно тождественном с вышеописанным; запряжен шестериком; коренные припряжены к валькам и ваге, которая соединена с передним ходом, поддерживающим хобот. 2 верховых на правых лошадях 1-го и 3-го уносов, 2 номера сидят на откинутых подушках у вилы и цапф орудия.

Другое такое же орудие несколько меньшего веса и калибра, граненое по поверхности, с ввинтным винградом, расположено на таком же лафете с вращающеюся около вертикальной оси вилою (обстрел 360°); орудие обращено дулом к ваге и показано в профиль и спереди (также — отдельно от лафета). Далее приведен чертеж гаубицы с цилиндрической каморой, украшениями и дельфинами, не оставляющими никакого сомнения в ее немецком происхождении (совершенно тождественна с описанными и изображенными многими из вышеназванных немецких авторов; вся длина около 6, — канал около 4 калибров). Эта же гаубица изображена в разрезанном виде, снаряженною гранатною картечью (тоже немецкого образца: цилиндрический корпус; полушарные дно и крышка; центральная прочная трубка с приливами; по сторонам ее по 5 гранат, уложенных рядами, очками к трубке) и зарытою в землю в исходящем углу небольшого треугольного ложемента с аппарелью (изображено отдельно и в плане, и в профили — разрез^[60]). Рядом с гаубицею показано и светящее или зажигательное ядро (каркас) овальной формы, обвитое плетеною соломою (см. выше, немецкую артиллерию), покрытое клепками в виде бочонка и обтянутое обручами. Далее образец с казны заряжающейся гаубицы, камора которой вращается отдельно на своих цапфах, перпендикулярных оси орудия, вставленных в раму, прикрепленную к казенной части гаубицы. С задней стороны в раму пропущен винт, который прижимает камору к гаубице, когда она заряжена (тоже немецкое приспособление см. „Quellen“). Эта гаубица лежит на брусчатом станке, крепостном или морском, с уступами сзади и на 4 маленьких деревянных катках. Далее показан небольшой кремневый аркебуз с вставленною в ствол стрелою, к которой ниже наконечника прикреплен зажигательный снаряд; ложа этого мушкета — неправильной грушевидной формы. В другом месте показан обыкновенный длинный мушкет с фитильным замком и берендейкой, с деревянными трубочками (патронами) на привязях. Ими были вооружены стрельцы (кроме того, бердыш и кривая сабля). Наконец, в более мелком масштабе показана артиллерия перед парадом, где показаны поставленные в ряд десятка два совершенно одинаковых орудий, подобных первому из здесь описанных (все лафеты также одинаковы; прислуга стоит на ступицах колес двух соседних орудий, с бердышами на плече).

Надо думать, что московская артиллерия представлялась посольству во всем блеске, судя по которому можно прийти к заключению, что наша артиллерия по разнообразию, слабости действия, отсутствию системы и несовершенству конструкции далеко уступала немецкой, которой, однако же, старалась очевидно подражать.

4. Организация русской артиллерии до Петра. — В числе стрельцов, заведенных еще в 1547 году Иоанном Грозным, находились на службе артиллеристы, называвшиеся “пушкарями“. Неся в мирное время одинаковую службу со всеми стрельцами, пушкари, на время войны, по распоряжению начальства, брали орудия из крепостей и действовали ими в поле. Хозяйственною частью артиллерии, которая называлась тогда „Огнестрельным нарядом“, или „Большим нарядом“, управлял Пушкарский Приказ, в котором заседали бояре и дьяки, по назначению Государя. Он заключал подряды на поставку пороха, на изготовление орудий, снарядов и всей материальной части вообще. Перед открытием войны для командования артиллериею назначался „Пушкарский Голова“, о котором Онисим Михайлов (§ 61, стр. 112) пишет:

„А о пушкарском голове обстоит великое дело, потому что он, пушкарская голова и в войске думной человек, а имеет на себе не одно попечение о пушкарском деле, но и о всех воинских людех имеет печаль с Воеводою и головами и со всею воинскою думою“.

На Пушкарском Голове лежала обязанность составлять перед войною Корпус артиллеристов. Пушкари у нас были сначала иностранцы, впоследствии — русские. В мирное время они помещались в селениях, получивших название Пушкарских слобод. Пушкари разделялись на два рода: те, которые служили при больших орудиях или собственно пушкари, и те, которые служили при малых орудиях — стрелки. К тем и другим придавался корпус рабочих — податные или ярыги.

5. Деятельность Петра Великого. — Время царствования Петра может быть подразделено на 2 периода: 1) подготовительный, до Нарвского поражения, в котором царь учится, подготовляется к будущим преобразованиям в артиллерии и пользуется тою крайне разнообразною и несовершенною артиллериею, которая ему досталась по наследству и которую он не успел еще привести в порядок, и 2) преобразовательный, когда он создает новую артиллерию.

В 1697 состоялось первое путешествие Петра Михайлова за границу (Германию и Голландию), где (в Кенигсберге) он получил удостоверение, что „везде за исправного, осторожного, благоисскусного и бесстрашного огнестрельного мастера и художника признаваем быть может“^[61]. В этом путешествии с ним ездил и царевич Александр Арчиллович Имеретийский — впоследствии (1699 г.) первый наш генерал-фельдцейхмейстер — должность, заменившая собою „Пушкарского голову“.

6. Артиллерия до Нарвы. — Для осады Нарвы в 1700 году, собрана была артиллерия из Новгорода, Пскова и других городов; здесь отразился весь хаос, существовавший в русской артиллерии подготовительного периода, о котором горький опыт заставил государя сказать впоследствии: „того ради никакого доброго чаяния в будущем действии представить было не можно“.

Тут были орудия всех времен и всех калибров. Материальная часть была в жалком состоянии. Кроме 50 сравнительно легких 3 фн. пушек, которые тогда уже назывались полковыми и находились при войсках, было около 100 орудий разных родов и калибров, привезенных водою.

В этом числе были пищали 40 фн.: Лев, Медведь (вышеуказанные, отлитые в 1590 г. и до сих пор существующие) и Свиток; пищали: Скороспел (28 фн.). Соловей (22), Рокомышская (20), Барс (17), Соловей (15), Грановитая (15). Пушки ломовые (28 и 21), пушки (24 и 18), пушки Голланки (10), пищали (6), мортиры (3 и 2 пд.), гаубицы (1 пд.) и пушки полковые (3 фн).^[62].

Присоединяем сюда те образцы орудий этого периода, которые сохранились в Артиллерийском музее, а именно:
 

		Калибр			Длина			Вес
		дм.	фн.		дм.	кал.		пд.	относит.
Пищали царя Федора Алексеевича (1681 г.).		2,6	23/4		100	35		23	350
Мортиры 1681 года.	м н о	9,3	120		30	3,3		21	7
		11	190		29	2,5		28	6
Пищали Петра Великого:
Пищаль чугунная 1698 г.		2	21/2		38	19		3 п. 14 ф.	54
Пищаль Волк медн. 1684 г.		2,2	21/2		89	40		131/2	216
Пищаль медная 1697 г.		2,7	23/4		106	40		24	380
Мортиры 1695 г.		5,6	18		19	3,4		61/2	14
„        1695 „		9	120		30,5	3,3		30	9
„        1698 „		13	240		40	3,0		50	9
„        1699 „		12	200		37,5	3,1		541/2	10

Данные и названия очень напоминают еще Онисима Михайлова, со времени которого артиллерия наша сделала мало успехов, чему много способствовали, конечно, вышеуказанные политические условия.

Заметим еще, что те 3 фн. полковые пушки, которые указаны выше, были подарены нам шведами^[63].

Станки у этих орудий были неисправны и скоро разрушались от стрельбы. Когда в военном совете 6-го ноября положили приступить к пробиванию бреши, то по отобранным от артиллерии сведениям оказалось, что ядер и пороху было мало. Из мортир можно было стрелять только камнями, потому что не было бомб, их калибру соответствующих. Снаряды для пушек не соответствовали калибрам: с трудом можно было откалибровать кружалами хотя по 100 ядер на орудие.

Взятие всей нашей артиллерии шведами после Нарвского поражения принесло пользу в том отношении, что потребовалось изготовлять новую артиллерию, к чему император Петр Великий и его бомбардиры были уже приготовлены основательным изучением иностранных артиллерий, германской и голландской, влияние которых явно отразилось на вновь созданной Петром нашей новой артиллерии, которая уже не только не уступала, но во многом даже превзошла иностранную.

7. Артиллерия после Нарвы. — Александр Арчиллович, взятый в плен под Нарвою, умер в Швеции, не успев ни в чем проявить своей страстной любви к артиллерии. Вторым генерал-фельдцейхмейстером был назначен граф Брюс. „Надзирателем артиллерии“ был назначен дьяк Виниус. Этими двумя лицами главным образом, под непосредственным руководством Петра, была создана новая артиллерия. Вместе с тем устанавливается „артиллерийский вес“ (чугунное ядро, диаметром 2 дм., принято за 1 фн., весивший 19-тью золотниками, т.е. на ¹/₅, более торгового) — по несколько увеличенной Нюренбергской шкале Гартмана^[64] и поручаются переводы иностранных артиллерийских книг на русский язык (Бухнер, Браун — с немецкого, Бринк — с голландского и С. Реми — с французского, см. ниже); книги эти очевидно были изучены преобразователями (быть может, еще заграницею) и не остались без влияния на конструкцию нашей новой артиллерии. Все части вновь проектированных орудий и лафетов были впервые у нас указаны в калибрах.

Номенклатура орудий принята немецкая. Все прежние характерные названия оставлены. Калибры пушек обозначены в артиллерийском весе. Этими двумя средствами была, наконец, установлена норма калибров и система орудий, ограничившие прежний произвол литейщиков. Однако же, артиллерийский вес был установлен только для пушек. Для калибров мортир и гаубиц не было установлено никаких определенных норм. Артиллерия подразделена на „Большую“ или Осадную („брештовые пушки“), Гарнизонную (или крепостную), полевую (пешую, конную и полковую) и морскую.

Для разрывных снарядов был сохранен торговый фунт, потому что при этом получались более простые соотношения: диаметр 10 фн. ядра, равный 4,3 дм., равен диаметру 8 фн. гранаты; половина его, 2,15 дм., равна диаметру 1 фн. гранаты.

Таким образом, по весу гранаты легко определить вес ядра того же калибра, прибавив к весу гранаты ¹/₄ ее веса^[65], так что:
 

Относительно подробных конструктивных данных материальной части артиллерии Петра Великого сохранилось сравнительно мало данных и при том довольно противоречивых и не совсем точных. Впрочем, вполне точных данных получить и нет возможности по следующим причинам: 1) Материальная часть, изготовлявшаяся в различных местах, различалась по размерам, во-первых, потому, что не было своевременно составлено подробных табелей и детальных конструктивных чертежей, хотя и было сказано, чтобы изготовляемые предметы „ни чертою более или менее назначенного были“, но самые указания были довольно сбивчивы^[66]. Только в 1724 году было приказано, чтобы никаких орудий без чертежей, подписанных Брюсом, не лить. Во-вторых, потому, что при установлении артиллерийского веса было сделано довольно крупное упущение. Брюс принял шкалу, несколько отличавшуюся от Гартмановской, но всюду в приказах называл ее Нюренбергской; отсюда выходила неизбежная разница в размерах предметов, изготовлявшихся в различных местах, придерживавшихся, где Брюсовской, где Гартмановской шкалы; разница эта доходила до того, что иногда ядра, вполне пригодные для орудий, изготовленных одним заводом, не подходили к одноименным орудиям другого.

В-третьих, с одной стороны, сами указания руководителей, вследствие недостаточной еще опытности в деле, часто страдали противоречиями и отступлениями от раз принятой нормы, a с другой, исполнители не всегда точно сообразовались с указанными нормами. Орудия облегчались, утяжелялись, удлинялись или укорачивались без достаточных к тому оснований. Вследствие чего в различных источниках приводятся и разнящиеся между собою цифровые данные. Таким образом, артиллерия создавалась на деле далеко не на тех строгих требованиях однообразия, которым старался предъявлять Петр I.

8. Главные данные артиллерии Петра. — До сих пор ни описания, ни чертежей артиллерии Петра не было издано, сведения о ней далеко не полны и возбуждают много сомнений. Некоторые, например (Ратч и все существующие до сих пор авторы записок по истории артиллерии), утверждают, что у Петра была ¹/₂ пд. гаубица длиною 10 кал., другие (в том числе и мы) сомневаются в ее существовании. Одни (и мы) приписывают честь создания конной артиллерии Петру, другие отрицают это и приписывают ее Фридриху Великому. Часть орудий Петровского времени была впоследствии перелита в новые образцы, вследствие чего некоторые из них совсем исчезли (эту судьбу приписывают и ¹/₂ пд. длинным гаубицам).

При таких условиях нам стоило большого труда составить нижеприведенную систематическую таблицу главных данных Петровской артиллерии, — таблицу, не вполне еще заполненную, несмотря на самое тщательное рассмотрение, сличение и проверку материала почти вех главных существующих источников, из которых главнейшими были два рукописных курса артиллерии начала XVIII века: один, имеющийся в библиотеке академии (1741 г.)^[67], другой — в семейной библиотеке генерала Беляева (см. отдел литературы). В приведенной таблице (§ 10) мы сохранили порядок и названия первого из них, но добавили к ним лишние столбцы данных, заимствованных из других источников^[68].

В таблице § 11 помещены все найденные нами данные о Петровских гаубицах и мортирах и в последней таблице данные орудий, сохранившихся в Артиллерийском музее.

9. Орудия, — отличавшиеся еще большим разнообразием калибров (большие 36 и 48 и малые ¹/₂–2 фн. еще не исключены) и сравнительно большим весом, очевидно разделены уже на осадную, крепостную, полевую и полковую, пешую и конную. Относительные веса орудий осадной и крепостной артиллерии сохранили прежний характер (увеличиваются с уменьшением калибра); причем заметно облегчены лишь 36 и 48 фн. пушки. Названия орудий — немецкие. По поручению Петра, производились опыты стрельбы с целью определения наиболее выгодной длины орудий 24, 18 и 12 фн. при заряде в ¹/₂. Сравнение производилось по дальностям, получаемым при горизонтальном положении орудия. Полевая артиллерия хотя и выделена, но облегчена мало (около 300 снаряд.) и больше насчет лафетов. Полковые пушки облегчены так же, как и самые крупные калибры. К тем и другим приданы особые двухколесные „скорострельные“ зарядные ящики. Сильно облегчены полковые пушки, назначаемые для кавалерии (несомненный зародыш конной артиллерии). Точный калибр определился не сразу, — рядом с немецкими 6 и 3 фн. имеются французские 8 и 4 фн. Поверхность орудий украшена вылитыми вензелями Петра, короною, государственным гербом, иногда — девизом („Mediis pulcherrimus armis“), годом отливки и именем литейщика. Гаубицы 2 пд., мортиры 9 и 5 пд. входили в состав гарнизонной и осадной артиллерии; меньшие калибры — полевой.

Мортиры большого калибра — с поддонами (9 и 5 пд.); 2 пд. — висячие — возились на колесных лафетах и придавались полевой артиллерии. 1 пд. — стоячие. Каморы — цилиндрические (с сферическим дном), слегка расширяющаяся к казне.

Гаубицы^[69] по своей конструкции одинаковы с немецкими; каморы — цилиндрические. ¹/₂ пудовая отличается своею большою длиною, общею — 9¹/₂ и длиною канала 5¹/₂ кл.

Это, вероятно, та именно гаубица, которую некоторые называют длинною и которая прибавлялась иногда, по свидетельству генер. Ратча, к нашим кавалерийским войскам (драгунам и казакам; была также и в бомбардирской роте). Сначала (1700 г.) она, имела вес 30 пд., но потом он увеличен до 44.

Говорят, что Петр велел также рассверлить прежние 6 фн. пушки (весом 50 пд.) до 18 фн. (¹/₂ пд.) калибра и снабдил их коническою каморою^[70] (получилась длина около 17 кал.). Такие пушки употреблялись за недостатком ¹/₂ пд. гаубиц.

13. Лафеты. — Станины выпиливались из цельного бруса; соединялись двумя подушками, у хобота и посредине, и несколькими болтами с бляхами. Оковывались железными полосами по всей верхней и почти по всей нижней производящей станины. Ось врезалась под цапфами. Колеса — без втулок, 12 спиц. Шина не цельная; притянута к косякам 6 обоймами.

Передки оглобельные (для повозок и зарядных фур — дышловые); шворень — над осью. Передковые колеса меньше лафетных. В лафете 3 фн. пушки (полковой) прочные оглобли связаны наглухо рамою со станинами и осью, так что в передке нет надобности. Концы оси притянуты тягами к особой перекладине оглобель. На оси лафета, между станинами и колесами, помещались доски с двумя 6 фн. мортирками, для бросания гранат в полевые укрепления и в постройки. В колесном лафете ¹/₂ пд. гаубицы — вставной ящик между станинами. Подъемные механизмы — клиновые.

14. Скорострельный зарядный ящик — двухколесный состоит из прямоугольного короба со снарядными клетками, укрепленного на раме с оглоблями и закрытого двускатною крышею. Концы оси притянуты тягами к ваге.

Для гаубиц и мортир были приняты так называемые бомбовые ящики — четырехколесные длинные зарядные фуры со снарядными клетками и длинною двускатною крышею. Эти ящики имели дышло и вагу с вальками. Порох и снаряды возились отдельно. В осадной артиллерии порох помещался в бочках, к верхнему обрезу которых прикреплялся кожаный мешок, завязываемый ремнем на сборках. Такие бочки названы „капиармусами“.

Запряжка всюду принята — хомутовая.

15. Снаряды. — Ядра; гранаты и бомбы с сегментообразным утолщением против очка. Из прежних коротких гаубиц или дробовиков во время осады Азова стали стрелять, по предложению Гордона, вместо каменной дроби (щебня), разрывными снарядами. В 1701 г. эти снаряды уже сделались главными для гаубиц и мортир. Деревянные трубки бомб „набивались мякотью крепко“; иногда бомбы „чинились порохом и мелкими ядрами“.

Картечь — вязанная с чугунными ядрами, для осадных и крепостных орудий, и в жестянках с деревянным дном и свинцовыми пулями, для полевых и полковых орудий. Зажигательные снаряды (брандкугели — сферические, каркасы — продолговатые), светящие снаряды (лихткугели); деревянная с разрывным зарядом и трубкою картечь к гаубицам, начиненная резанным свинцом; цепные, раздвижные, складные ядра, книппели — устроены совершенно одинаково с вышеописанными немецкими. В артиллерии полевой и полковой ядра прикреплены к деревянным шпиглям, к которым привязан картуз заряда. В таком виде они укладываются в клетки ящиков на паклю; на заряды надеваются „шубы“ — жестяные цилиндры, обитые овчиною, и промежутки гнезд забиваются паклею. В осадной и крепостной артиллерии заряжание шуфлою. Прибойники, овчинные банники (иногда складные), шуфлы, втулки (в дуло орудий), скребки, протравник, пальник с губками для зажимания фитиля и с острием на конце для втыкания в землю; рог с мелким мушкетным порохом для затравки, футляры с фитилем, фонари со свечкою и пр.

16. Порох — 3-х сортов: пушечный, мушкетный и ручной. В 1724 г. установлен способ испытания пороха посредством небольшой медной пробной мортирки, подбрасывающей деревянный конус 3 золотниками пороха (соответственно на 70, 100 и 120 фт.; вес конуса 24 зол.). Для воспламенения зарядов — тростниковые „скорострельные“ прямые трубки с деревянною чашечкою для заготовки.

17. Организация. — Осадная и крепостная артиллерии были организованы на прежних основаниях. Осадный парк состоял из 3-х отделений в Петербурге^[74], Брянске (Орловск. губ.) и Осереде (иначе Павловск, Воронежск. губ.). Первое назначалось для войны со шведами; второе — для сплава орудий по Десне в Днепр и третье — для войны с Турциею и сплава артиллерии по Дону и Азову. Весь парк состоял из 462 орудий; на каждое полагалось по 500 снарядов и зарядов. Размеры, приданные Петром орудиям осадной и крепостной артиллерии, сохранились без изменения почти до середины XIX века.

Полевая артиллерия, выделенная из других родов, превращается в регулярное войско учреждением в 1700 г. 1-го Артиллерийского полка (по примеру Людовика XIV), до того существовала лишь одна бомбардирская рота.

Артиллерийский полк состоял первоначально из 8 рот (бомбардирской, 6 канонирских и минерной), число которых было увеличено впоследствии до 30: три бомбардирских (для гаубиц и мортир) и 26 канонирских. В роте полагалось по 4 офицера и до 80 рядовых. Кроме нескольких номеров при орудии, вся остальная прислуга была вооружена ружьями. Первым командиром полка был полковник Гошка, вторым — Гинтер, ставший по смерти Брюса нашим 3-м генерал-фельдцейхмейстером. В 1712 г. утвержден первый артиллерийский штат (Анштальдт); управление всей артиллериею сосредоточивалось в руках генерал-фельдцейхмейстера и производилось через посредство Пушечного или Пушкарского Приказа, переименованного в 1701 году в Приказ Артиллерии. В 1720 году центральная администрация сосредоточивается уже в Петербурге, в Канцелярии Главной Артиллерии. Относительно состава нашей первой полевой артиллерии сведения довольно противоречивы. Кроме указанных в таблице орудий, к полевой артиллерии относились также 2 пд. и 1 пд. мортиры, и 1 пд. и ¹/₂ пд. гаубицы^[75]. Тяжелые мортиры и 1 пд. гаубицы служили собственно позиционными орудиями; они употреблялись для атаки укрепленных мест, позиций, обнесенных окопами, деревянных построек и пр.

Петр очень заботился о подвижности своей артиллерии („о скором вождении пушек со скорою, однакож, с доброю прикладкою“), но недостаток опыта и знаний в то время не позволил облегчить орудий в достаточной для этой цели мере. Еще в 1705 г., в войне со шведами, при Гемауертгофе наша артиллерия опоздала к бою, и, по саркастическому выражению Петра, „пушки наши неприятель назавтрее нашел“. Чему нельзя и удивляться, принимая во внимание, что 12 фн. полевая пушка с лафетом и передком весила около 200 пд. (при этом деревянные оси и низкие передковые колеса). Впоследствии веса Петровских полевых орудий были уменьшены чуть не вдвое^[76]. Перевозка полевой артиллерии была земскою повинностью.

18. Идея конной артиллерии. — Стремлением к „легкому вождению пушек“ объясняется и положенное Петром начало новому роду полевой артиллерии — конной артиллерии. Обыкновенно честь введения конной артиллерии приписывается Фридриху Великому в следующем периоде. Нам кажется это не вполне справедливым. До Петра, как видно из всего хода истории, никто не думал о создании конной артиллерии. Некоторые пытались приписать ее Карлу VIII (в Италии), на основании свидетельства Павла Иовия о том, что орудия Карла поспевали за кавалериею (фоконы и фоконо); но тогда и речи не могло быть о конной артиллерии, так как не существовало еще никаких родов артиллерии вообще. Мориц Саксонский пускал свои легкие орудия малого калибра в атаку вместе с кавалериею, сажая людей по 2 на лошадь еще в 1553 г. (в сражении при Сиверсгаузене^[77]); но тем дело и ограничилось, не получив дальнейшего развития. Другие, с несколько большим основанием приписывают зарождение полевой артиллерии кожаным пушкам Густава-Адольфа, который употреблял их против польской кавалерии и придавал своей собственной. Но как кожаные, так и скоро заменившие их легкие 4 фн. пушки Густава-Адольфа были полковыми, а не полевыми орудиями, сводимыми в отдельные строевые единицы; это были скорее кавалерийские полевые орудия, а не конная артиллерия.

Петр пошел гораздо дальше: он создал особые орудия для сопровождения кавалерии — 3 фн., 4 фн. облегченные и укороченные пушки и ¹/₂ пд. гаубицы. Специальное назначение первых двух видно из первых наших рукописных курсов (см. таблицу), о последнем наш исследователь артиллерии Петровского времени, ген. Ратч, пишет^[78]: „Для конной артиллерии, в 1702 году, Петр ввел легкую короткую ¹/₂ пд. гаубицу в 26 пд. весом“ и далее, „в 1707 г. взамен этого орудия введена для употребления в конной артиллерии ¹/₂ пд. длинная гаубица, с коническою каморою, в 10 кал. длиною и в 36 пд. весом“^[79]. В архиве лейб-гв. Преображенского полка найден указ Петра „об уборе артиллеристов конными“, о снабжении их верховыми лошадьми, седлами и проч. В таком виде конные роты употреблялись в сражениях при Гуммельсгофе (1702) и под Лесным (1708). В эти годы она сопровождала драгунские полки. Здесь одна из турецких кавалерийских атак была расстроена^[80] „залпом наших 12 конных пушек“ (конная рота; специально учрежденная конная артиллерия при графе Зубове, в 1794 году, имела тоже 12 орудий в роте). Правда, Петр не придал конной артиллерии постоянной организации самостоятельной артиллерийской единицы; не создал отдельных рот конной артиллерии и по наступлении мирного времени отбирал от нее лошадей, и потому не делал конных учений. Не надо забывать, однако же, что и полевая артиллерия еще своих лошадей не имела и что организация рот ее определялась числом людей, а не числом орудий. Неудивительно, поэтому, что и организация конной артиллерии не получила тогда еще полной законченности. Наконец, Фридрих Великий, создавший конную артиллерию почти полвека (1759) после Петра, сам говорит, что идею ее он заимствовал у русских, драгуны и казаки которых, сопровождаемые артиллериею, причинили ему немало вреда неожиданным действием картечью. Заслуга Петра в этом отношении тем более значительна, что ему некому было подражать, кроме, быть может, шведов, но об этом в истории нет пока точных указаний. Сказанного достаточно, по-видимому, чтобы прийти, по крайней мере, к следующему заключению: идея конной артиллерии зародилась впервые при Густаве-Адольфе; ее осуществление началось при Петре и закончено при Фридрихе Великом^[81].

19. Полковая артиллерия. Петровские гаубицы. — Полковая артиллерия состояла главным образом из 3 фн. легких пушек, с 2-мя 6 фн. кёгорновыми мортирками каждая, и отчасти (в бомбардирской роте и драгунских полках) из ¹/₂ пд. гаубиц. Два полковых орудия придавались каждому армейскому полку; в Преображенском их было 8, в Семеновском — 6.

Несмотря на исследование многих источников Петровского времени, нам не удалось собрать подробных сведений о его „длинных“ гаубицах, указания на которые находим у генерала Ратча, который говорит, что ¹/₂ пуд. короткие гаубицы с цилиндрическою каморою были заменены длинною, весом 44 пуд. с коническою каморою. В одном месте^[82] он говорит, что они были длиною 10 кал.; в другом — что их канал имел 10 кал. длины^[83], что нашим бомбардирам они очень нравились и что они готовы были заменить ими все свои орудия^[84] и, наконец, что „совершенно такого же устройства длинные орудия с коническими каморами были отливаемы для морской артиллерии (медные 3 фун. фальконеты), а на Петровских Олонецких заводах — чугунные 2 пуд. гаубицы“^[85]. „Сохранившемуся в артиллерийской школе чертежу (Петровской длинной гаубицы) мы обязаны единорогами (Шуваловскими)^[86], о чем говорит Данилов (главный помощник Шувалова)“. Введение гаубицы с длиною канала в 10 кал. составляло бы одну из значительных заслуг Петра на пользу артиллерии, так как этим предвосхищалась бы не только идея единорогов Шувалова, но и идея бомбовых пушек Пексана. К сожалению, это подлежит большому сомнению: ни одного образца гаубицы с длиною канала в 10 кал. не сохранилось. Это объясняется тем, что Гинтер — противник длинных гаубиц — велел перелить их в короткие и все Петровские длинные гаубицы при этом погибли^[87]. Но не сохранилось и ни одного чертежа и ни одного документа, подтверждающего с достаточною ясностью существование таких гаубиц; это уже заставляет сомневаться в их существовании. На одном из чертежей вышеупомянутых рукописных курсов изображена гаубица в 9¹/₂ кал. длиною, считая и торель, и винград. Длина канала ее (см. таблицу) 5¹/₂ кал. Такая же гаубица (под названием дробовика) существует и в Артиллерийском музее (см. выше таблицу). Возможно, что подобные гаубицы и названы были длинными, в отличие от прежних коротких, изготовлявшихся по немецкому образцу с длиною канала 3–4 кал., а может быть и в отличие от прежних „огненных котов“, бывших у нас в употреблении при осаде Азова^[88]. Что касается чертежа, найденного Даниловым в Артиллерийской школе, то сам Данилов пишет (см. его „Начальное знание теории и практики артиллерии“, стр. 51) об этом следующее: „я видел чертеж 1 пуд. гаубицы за подписью Беренса и поруч. Гинтера (которого года не показано); из чертежа видно, что прежде в России полевые гаубицы имели пороховые каморы конусом. Уверяют, что после Брюса они перелиты при Гинтере и каморы сделаны цилиндром, как и ныне при артиллерии находится“. Как видно, здесь говорится об 1 пуд. гаубице и ничего не упоминается о канале в 10 кал. длиною, несомненным остается только употребление конических камор.

20. Ручное оружие. — Первые сведения о нормальных размерах наших ружей появляются в 1715 году. Калибр пехотных ружей был 7,8 лн., драгунских ружей и пистолетов — 6,8 лн.

Вес	ружья	13–14 фун.;		драгунск.	12 фун.;		пистолеты	31/2 фун.
„	пули	8 зол.		„	6 зол.		„	6 зол.
заряд в бум. патр.		31/2 зол.		„	—		„	21/2 зол.

В конце XVII века был выработан тип кремневого замка, в котором откидное огниво помещалось непосредственно на самой полке. Особая собачка могла удерживать взведенный курок от нечаянного спуска. К ружьям был принят сначала „Багинет“ (Bayonette) — род широкого клинка с односторонним лезвием, вставлявшегося в дуло „фузей“. В 1709 году введен трехгранный штык с трубкою. Кроме того были ружья:

Крепостное 8,6 лн. и до 1 дюйма.

Мушкет „для стрельбы мушкетной дробью“; они и

Штуцера (6 лн.) употреблялись в крепостях при осаде.

Карабины (6,8 лн.) для вооружения кирасир.

Мортиры ручные 3 фун. с ложею и ружейным замком; по одним ими были вооружены бомбардиры, по другим — драгуны.

21. Технические заведения. Школы. — Кроме того, Петр усовершенствовал и увеличил число технических заведений, необходимых для изготовления большого количества орудий и снарядов, требовавшихся при учреждении Балтийского флота и вооружения пограничных крепостей^[89]; к пороховому заводу в Москве были прибавлены новые: Петербургский (на Аптекарском острове), Охтенский и Сестрорецкий. Основаны оружейные заводы в Сестрорецке и Туле. Кроме Московского пушечного двора, были заложены арсеналы для литья медных орудий в Казани и Петербурге. Чугунно-плавильные заводы (кроме частного — Виниуса, близ Тулы) были учреждены в Олонецкой губернии (Петрозаводский и Кончеозерский. 1703 г.) и на Урале (Сибирские). Часть орудий изготовлялась в Данциге и в Швеции.

Наконец, по возвращении из заграницы, Петр основал в 1701 году „Школу математических и навигацких наук“ в Москве (впоследствии 2-ой кадетский корпус), где обучались и артиллеристы (арифметике, черчению, геометрии и лаборатории). Теоретическое образование заканчивалось званием бомбардира. Царь сам присутствовал на экзаменах. Некоторые артиллеристы посылались для обучения в Берлинскую артиллерийскую школу.

22. Заключение. — Как видно, не было ни одной отрасли артиллерийского дела, к которой Петр не приложил бы своих личных забот. Кроме поручения переводов иностранных артиллерийских книг, он сам составил „Руководство для употребления артиллерии“, которое и ныне хранится в Эрмитаже. Артиллерия наша, будучи в начале его царствования, по его же словам: „никуда не годною, понеже все было старое и неисправное“, стала, благодаря его усилиям, главною причиною того, что:

„непобедимые господа Шведы хребет свой показали!“

Действительно, если сравнить сделанное Петром не только с тем, что было до него в России, но и с тем, что было при нем в Европе, то нельзя не признать, что в течение нескольких лет он двинул артиллерию вперед на целое столетие, опередил Европу и придал артиллерии характер не ему современного, а следующего периода, к которому и должна была бы быть отнесена его деятельность, как введение к преобразованиям Фридриха Великого.

Однако же, Петр не успел закончить и прочно закрепить своих великих преобразований в артиллерии. Смешение Нюренбергской шкалы с Брюсовской, применение артиллерийского веса лишь для пушек и ядер, упущение из виду такой же регистрации калибров мортир и гаубиц и их разрывных снарядов и отсутствие точных указаний относительно норм, весов, размеров, допусков и условий приема — служили причиною большого разнообразия в материальной части нашей артиллерии еще долго после Петра. Надо помнить, однако, вечное правило: кто созидает, тот уже не может и совершенствовать. История представляет много тому примеров.

23. Артиллерия после Петра. — В царствование Анны Иоанновны, генерал Де-Генин доносил, что наши гаубицы и мортиры отливаются по различным чертежам и отличаются большим разнообразием конструкции. Де-Генин установил шкалу для этих орудий, но принял при этом за основание торговый, а не артиллерийский фунт^[90].

После Гинтера 4-м генерал-фельдцейхмейстером был Миних, 5-м принц Гессен-Гомбургский и 6-м Репнин — все люди, чуждые артиллерийскому делу, которое постепенно расстраивается и падает. При первых трех преобладало убеждение, что все, непохожее на иноземную артиллерию, должно быть изменено. Но большинство изменений не шло далее распоряжений на бумаге. Гинтер, впрочем, успел заменить более длинные Петровские гаубицы короткими немецкими и заставил наших артиллеристов посыпать пудрою волосы. Миних перевел труд С. Реми и заменил немецкие дельфины на наших орудиях коронованными грифами.

При принце Гессен-Гамбургском решились, наконец, покончить с разнообразием артиллерийских шкал и было положено „впредь принять Брюсовский вес и именовать его Российским артиллерийским“ и сообразно с этим исправить все существующие шкалы. Репнин мало интересовался артиллериею и заботился лишь о починке испорченных орудий и заделке раковин. 7-й наш генерал-фельдцейхмейстер при Елизавете Петровне, граф Петр Иванович Шувалов (1756) пишет:^[91] „артиллерия не имела многие годы сряду главного командира, при частых переменах нижних командиров, для случающихся при том почти неминуемо многих неисправностей и упущений, ныне в такое слабое и невыгодное состояние пришла, что, вместо нужного теперь исправления, может до того дойти, что и самое исправление будет если не невозможно, то однакоже крайне трудно будет“^[92].

Для большей цельности изложения мы разделим эту главу на две части: в 1-й рассмотрим труды, посвященные исключительно вопросам баллистики, которая в этом периоде получает свое рациональное начало; во 2-й — труды по описанию материальной части.

1. Галилей: „Discorsi e demonstrazione Mathematiche intorno a duo nuove scienze attenti alla mecanica et a movimenti locali“. Голландия. 1638. — Галилей, личность которого неизгладимо запечатлена в истории физики, механики и астрономии, изложив законы свободного падения тел (открытые им еще в 1589 году) и создав параболическую теорию, связал свое имя и с историею артиллерии. До него и долго еще после артиллеристы придерживались баллистики Тарталья.

„Мы, — говорит Галилей, даем здесь основания учения совсем нового о предмете столь же древнем, как мир. Никто еще не доказал, что длины путей, пробегаемых в равные промежутки времени падающими телами, относятся между собою как нечетные числа и что наклонно брошенные тела описывают параболы“. Все эти законы изложены и доказаны, не помощью формул, которые тогда не были еще в употреблении, а помощью рассуждений и чертежей. Труд изложен в форме разговоров двух друзей Галилея: Согредо (впоследствии дож Венеции) и Сальвати с вымышленным лицом Симплицием („простак“).

Рукопись этого труда Галилея была подарена графу „Noailles“, который хлопотал об освобождении Галилея из тюрьмы, куда он был посажен инквизициею за то, что в своих „Разговорах о системе мира“ поддерживал мнение Коперника о вращении земли; граф „Noailles“ передал рукопись Блонделю, который напечатал ее, между прочим, и в своем сочинении (см. ниже).

2. Торричелли: „De motu gravium et naturaliter projectorum“. 1641. Знаменитый ученик Галилея, известный своими работами по физике и гидравлике (закон скорости истечения жидкости и до сих пор применяемый с теории компрессоров), развил параболическую теорию, вывел выражение горизонтальной дальности и положил начало теоретическому способу составления таблиц стрельбы на основании данных одного тщательно произведенного опыта (остальные дальности пропорциональны Sin 2j ). Co времени Блонделя и до Робинса пользовались исключительно этим способом составления таблицы для стрельбы из мортир. Так как скорость их снарядов была очень мала, а калибры и поперечная нагрузка снарядов, напротив, очень велики, то параболическая теория давала результаты очень близкие в действительности, почему сопротивлением воздуха пренебрегали в течение около столетия после Галилея, несмотря на работы: Паскаля (1621–1662), который в своем „Traite de la pesenteur de la masse de l'air“ исследовал влияние давления атмосферы и положил основание гидростатики, и Мариотта (1620–1689), занимавшегося теми же вопросами в его „De la nature de l'air“. Имя Торричелли связано с артиллериею, кроме того, еще благодаря его квадранту (измененный квадрант Тарталья с делениями на градусы и с отвесом).

Кассини-сын пояснил труды Галилея и Торричелли, показав, что параболическое движение слагается из двух: равномерного с начальною скоростью и направлению оси канала („ligne d'impulsion“) и равноускоренного по направлению к центру земли („ligne de chutes“), которое можно приближенно считать вертикальным. Ему принадлежит также идея баллистического маятника (1707. Он стрелял из ружей в тяжелый кусок дерева, двигавшийся по направлению движения пули). Идея эта в связи с работами о маятнике Гюйгенса („Horologium oscilliatorium“, часы; закон абстракции, неизвестный Галилею и прч.) была осуществлена впоследствии Робинсом. Гюйгенс же доказал, что если бы сопротивление воздуха было пропорционально 1-ой степени скорости снаряда, то траектория его не была бы параболою, а логарифмическою кривою.

3. Blondel. „L'art de jetter les bombes“. 1699. Вышеуказанные исследования долго оставались бы в исключительной сфере ученых и не сделались общедоступными, если бы французский ученый артиллерист Блондель (член академии наук) не изложил их в своем труде. Приведя краткий исторический очерк развития сведений о стрельбе и о способах составления таблиц, существовавших до него, Блондель излагает подробно труды Галилея и Торричелли; излагает способ составления таблицы стрельбы на основании параболической теории; приводит таблицу синусов удвоенных углов возвышения для облегчения вычисления всех дальностей по полученной одной из опыта; решает задачи стрельбы в случае расположения орудия выше или ниже горизонта цели; разбирает и сравнивает между собою квадранты разных систем и предлагает свой — с уровнем.

Как видно, и Блондель не знает еще ни влияния сопротивления воздуха на полет снаряда, ни влияния причин рассеивания. Редкий пример того, как ум человеческий, только что перестав блуждать в темноте неведения и ослепленный светом науки, впадает в крайность и применяет один из вновь открытых законов к полному решению вопросов, зависящих от многих явлений, еще неизвестных.

Блондель пытается также решать и некоторые вопросы внутренней баллистики. Вероятно снаряд подвергается не одному толчку разом от пороховых газов, но множеству их от сгорания различных зерен, загорающихся последовательно, распространяющих свои газы во все стороны, ударяющихся о стенки канала, отражающихся от них, снова ударяющихся о снаряд и т. д. Если бы порох сгорал разом весь, то ни одно орудие не выдержало бы и разорвалось, как бы стенки его ни были крепки; причем длина орудия не имела бы никакого значения. А между тем длина орудия играет важную роль; если оно коротко, порох не успевает сгореть и не сообщает той силы, которую мог бы; если слишком длинно, то трение поглощает слишком много скорости. Если бы в коротком орудии сделать спиральный канал, то снаряд получил бы такую скорость, которую он получил бы при прямом орудии, длина коего равна длине спирали. Того же можно было бы достигнуть, сделав камору сферическою или в виде колокола, отчего пороховые газы, давя на дно орудия, отражались бы к снаряду и все действовали бы на этот последний. При плоском дне газы, давящие на дно канала, не отражаются и теряются непроизводительно (вероятная причина распространения камор различных форм)!

1) Горизонтальная дальность — не прямая линия (дуга окружности) и перпендикулярные к ней линии (понижения) — не параллельны, поэтому траектория не парабола, а род — спирали. Но ведь Архимед, говоря „о равновесии“ и „квадратуре параболы“ предполагает ведь, что коромысло весов горизонтально, а линии привеса чашек параллельны между собою. Ошибка, проистекающая от таких предположений, не велика, принимая во внимание радиус земли и малую величину части круга, составляющей горизонтальную дальность.

2) Сила движущая снаряд непостоянна, неравна первоначальной и неравномерна, — благодаря сопротивлению воздуха. Галилей возражает: если бросить 2 пули, деревянную и свинцовую, одинакового объема с высоты 50 туазов, то они упадут с разницею лишь на 10–12 дм., т. е. пути их непропорциональны весам, как думал Аристотель. Нельзя предполагать, что разница будет значительна и по отношение к снарядам. Возьмем 2 маятника, равного веса и длины, и отклоним на разные величины; колебания их будут анахроничны, несмотря на разницу в скоростях и, следовательно, на разницу в сопротивлении воздуха. Бомбы мортир тяжелы, обладают малою скоростью и потому кривая их полета особенно приближается к параболе. Но даже вообще, если бы воздух сильно влиял, то ведь можно пользоваться отношениями, взяв исходное число из опыта и беря дальности пропорционально sin 2j , как и делал Торричелли.

3) Понижения также различны в зависимости от сопротивления воздуха. Выпущенная вертикально стрела не приобретет при падении той же скорости, потому что теряет свою силу на сопротивление воздуха туда и обратно. Пуля, выстреленная из пистолета вертикально вниз, действует тем слабее, чем выше расположен пистолет. Стрела, подброшенная вверх, употребляет больше времени на возвращение, потому что ей надо перевернуться наконечником книзу. Бомбе этого не надо; особенно, когда, как это необходимо принимать во внимание, они совершенно равны между собою, подобны, одинакового веса, одинаковой начальной скорости и выпущены из одного и того же орудия, заряженного одинаковым образом, тем же зарядом. Тем более, что во всяком случае замедление падения сопротивлением воздуха компенсирует замедление поступательного движения вверх и в результате может получиться лишь ничтожная разница во временах подъема и падения.

4) Два различных движения, слагаясь между собою, должны вызвать их изменения (закон абстракции, открытый Гюйгенсом, не был еще известен). Пуля, брошенная из нарезного аркебуза на 100 туазов, попадает через секунду в намеченную точку цели. В эту секунду пуля должна была бы упасть на землю на середине расстояния, если бы действие тяжести не изменилось под влиянием скорости пули.

С этим изменением, составляющих движений соглашается и Галилей, который подтверждает это тем, что 2 груза, натягивающие веревку за концы, никогда не могут вытянуть ее горизонтально, как бы велики ни были, если посредине веревки будет подвешен груз, хотя маленький (или даже под действием веса самой веревки). Тем более, что скорость, сообщаемая порохом, „сверхъестественна“ („surnaturelle“) и тело не может достичь ее, с какой бы большой высоты брошено не было.

Что касается попадания из аркебуза, то Блондель понимает, что тело орудия неодинаковой толщины, а наводка производится по верхней производящей и потому линия прицеливания не параллельна оси канала.

Если же поставить мушку, то, прицеливаясь в точку, попадут всегда гораздо ниже.

Сам Галилей говорит, что может быть траектория снаряда более отлога (ближе к прямой) в начале его движения, благодаря большей скорости, и потому меньшему действию веса (предрассудок, слишком вкоренившийся и еще не опровергнутый), но это не может быть в сильной степени и не может изменить параболических соотношений (sin 2j).

5) Быть может, пространства, проходимые телами, не пропорциональны квадратам времен (основная гипотеза Галилея); это еще никем не доказано. Гассенди доказывал, что скорости пропорциональны первой степени пространства (Галилей это опроверг).

Ответ — гипотеза, не противоречащая ни одному из существующих фактов и наблюдений, хорошо объясняющая все физические и механические явления, не может быть отвергаема, если она не приводит к абсурду, если она проста и понятна без замены другою такою же и еще более достоверною гипотезою.

Впрочем, Галилей своими опытами и Гюйгенс своими (с маятниками) достаточно точно доказали a posteriori правильность заключений Галилея.

6) Теория часто противоречить опыту. Ведь на основании опыта Диего Уфано, Галлей и др. вывели совсем другие правила составления таблиц, не так же ли они верны, как теория Галилея?

Известно, что аркебуз, дающий при 45° — 360 туазов, дает при 0° — 100, это — факт. А по теории Галилея при 0 — должен быть 0, а 100 т. получились бы при 8°. Ведь нельзя же предположить, что стрелок, думая, что он наводит горизонтально, поднимает ствол кверху и ошибается на 8°!

На это ответы даны в предыдущих пунктах.

Что касается аркебуза, то Блондель высказывает здесь предположение, которое заставляет подозревать сознание угла вылета. Думая стрелять горизонтально, часто случается, что посылают пулю выше; в связи с наклоном верхней производящей ствола, по коему наводят, это может дать 7–8°, которых при этом отличить от 0° не так легко.

В заключение Blondel подтверждает теорию Галилея, приводя опыты, производившиеся с этою целью официально:

1) монахом Мерсеном (струя воды на стенке дает параболу); 2) Мариоттом в Академии наук (струи из боковых отверстий поднятой бочки, бьющие под разными углами); 3) Перро (Perrault — небольшая катапульта особого устройства) и 4) Блонделя (со струею ртути, — не так легко разбрызгиваемою)^[94].

1) Теория не нужна для войны. Обычная война между теориею и практикою, и обычные возражения.

2) Случайные отклонения от нормы нарушают теоретический закон: ядро не то же; сорт пороха, его качества, вес заряда, способы заряжания, нагретое и холодное орудие; есть ли пыж и как забит, или нет; есть откат или нет; наводка, поверхность канала; зазор, форма снаряда; неравномерность давления газов по всей поверхности; относительное положение центра фигуры и центра тяжести; параллельность оси цапф горизонту и отношение к оси канала и т. д. Ответ тот же: „Без теории нельзя научиться музыке, но знание теории не делает еще музыканта“.

Подобные вопросы и возражения должны были привести к развитию теории вероятности. Как видно, в этом споре между современными Галилею учеными почти все вопросы внешней баллистики затронуты и поставлены на очередь для разрешения.

4. Ньютон. „Principia philosophiae mathematicae“. 1726. Исаак Ньютон объединил труды предшествовавших ему ученых по механике, открыл закон тяготения и начало инерции и исследовал влияние сопротивления воздуха. Опыты Ньютона, произведенные в 1687 году доказали, что траектория снаряда в воздухе — не парабола. В 1705 г. он излагает теорию горения пороха: „при горении серы — серная кислота образует из селитры селитреный спирт (salpeterspiritus), который и сгорает“. В 1710 году он производит свои знаменитые опыты над стеклянными шарами (один из них употребил на падение с высоты 85,75 мтр. время в 8¹/₂ ск.; в пустоте по Галилею он прошел бы в это время 329,71 мтр.; другой употребил время 21 ск. на падение с той же высоты, а в пустоте прошел он 2188,34 мтр.), которые привели его к заключению, что сопротивление воздуха пропорционально квадрату скорости. Этим же вопросом, как и некоторыми другими (о брахистохроне, например), занимались одновременно с Ньютоном, Лейбниц^[95], Я. Бернулли^[96], Лопиталь и многие другие менее знаменитые ученые.

5. Семья Бернулли. — Ив. Бернулли: „Effervescentia el fermentatione“. 1690 г. — пришел к заключению, что заключающийся в порохе воздух в 100 раз плотнее нормального. Он же первый решил задачу (одновременно с Тайлором) определения движения шара в сопротивляющейся (пропорционально n-ой степени скорости) среде, приведя вопрос к квадратурам, и таким образом дал первое математическое решение главной задачи баллистики (он сделал это в ответ на предложение Кейля — английского геометра — в 1711 году). Брат его Яков Бернулли: „Jacobi Bernulli Basileensis opera“, 1774, известен как создатель теории вероятностей, начало которой положили Паскаль и Фермат (достоверность — целое, вероятность — его часть) в своем сочинении „De arte conjectanti“, и интегральному исчислению в „Lectiones calculi integralis“, развитому после него Эйлером. Иван Бернулли полагает, что образующаяся при взрыве пороха упругая жидкость занимает в 200 раз большее пространство, чем самый заряд; но „от высокой температуры она может достигнуть величины в 5 раз большей“ (т.е. в 1000 раз). Даниил Бернулли, сын Ивана, занимался в Петербурге исследованием сопротивления воздуха на снаряды и показал, что оно пропорционально больше, чем квадрату скорости (снаряд, поднявшийся в воздух лишь на высоту 7819 фт., поднялся бы в безвоздушном пространстве на 58750 фт.). В своей „Гидродинамике“ (1788) он пришел к заключению, что воздух, заключающийся в порохе, в 10000 раз более упруг, чем в своем естественном состоянии, и что, следовательно, упругость воздуха возрастает в значительно большей степени, чем его плотность (плотность пороха лишь немногим больше плотности воды). Братья Давид и Даниил Бернулли были приглашены для преподавания математики и механики в Петербург Екатериною I. Даниил Бернулли считает упругость „пороховой жидкости“ в 10000 раз больше упругости воздуха, а плотность — в 1000 раз.

6. Belidor. „Bombardier francais“. 1731 (в переводе на русский язык Н. Хлопова в 1766 году: „Французский бомбардир или новый способ, как цельно бросать бомбы“; посвящено графу Гр. Орлову). Труд Блонделя не оказал заметного влияния на практику стрельбы; и французские бомбардиры, и повсюду в других государствах продолжали составлять таблицы, считая дальности пропорциональными углам возвышения. Белидор, один из первых, произведя опыты стрельбы из всех существовавших при нем французских мортир, при различных зарядах и угле возвышения 15°, и измерив для каждой мортиры средние дальности, составил подробный таблицы стрельбы (на основами параболической теории), занимающие большую часть его книги (271 стр.) и пригодные для всех случаев стрельбы из любой мортиры (французской конструкции), любым зарядом, при любом угле возвышения. Белидор исследовал, кроме того, самый процесс стрельбы и заряжания мортир. Относительно первого он считает наивыгоднейшею стрельбу при 45°, так как при этом: „ошибка в угле возвышения имеет менее вредное влияние на отклонение снарядов в дальности и получается большая меткость“. Относительно второго он вводит некоторые полезные упрощения, но говорит лишь о стрельбе „двойным огнем“, предлагая впрочем проводить стопин от трубки к заряду.

Во второй части своего труда Белидор занимается решением вопросов внутренней баллистики. По его опытам объем пороховых газов („воздуха и огня“) при атмосферном давлении равен 4000 объемов заряда. Порох сгорает не сразу и не вся его сила эксплуатируется на движение снаряда, который успевает вылететь прежде, чем весь заряд сгорит. Взрыв бомб происходить также ранее сгорания всего разрывного заряда. Действие пороха объясняется расширением помещающегося между его зернами воздуха под действием огня: „если воздух между зернами будет вдвое плотнее, то и сила пороха будет вдвое больше“. „Селитра есть соль, смешанная с тонким воздухом; она не горит сама, но заставляет гореть уголь“. Последняя часть труда посвящается лабораторному делу и фейерверочному искусству. Белидор, кроме этого труда, известен своим спором с Вальером, в котором он доказал, что принятые Вальером заряды в ¹/₂ слишком велики и могут быть без вреда для практики уменьшены до ¹/₃. Кроме того, он написал: 1) „Oeuvres diverses concernant l'artillerie et le genie“ 1764. 2) „Dictionnaire portatif de l'ingenieur et de l'artilleur“ 1768.

7. Dulacq: „Theorie nouvelle sur le mecanisme de l'artillerie“. 1741. К этому же разряду сочинений надо отнести и труд Дюлака, представляющий собою с одной стороны компендиум сведений о действии пороха, о стрельбе и о действительности выстрелов, а с другой оригинальную разработку некоторых вопросов о наивыгоднейших условиях употребления артиллерии и о форме и устройстве прикрытий, наилучшим образом сопротивляющихся действию снарядов. При рассмотрении действия пороха автор думает, что пороховое зерно воспламеняется по поверхности всегда в одно и то же время, потому что скорость воспламенения пропорциональна диаметру шарового зерна. Он исследует силу пороха в объемах, пропорциональных весу заряда, в различных объемах при постоянном заряде, в постоянном объеме при разных зарядах и — при переменных объемах и зарядах (находит, что упругость пороховых газов в 4000 раз больше упругости атмосферного воздуха). При рассмотрении наивыгоднейших условий действия пороха в канале, автор находит наилучшими сферические каморы. Фугасное действие пороха (воронки в земле имеют форму параболоида). Механические условия движения снарядов в безвоздушном пространстве и в воздухе и составление таблиц стрельбы (попытки составления их без предварительной стрельбы). Далее рассматриваются наивыгоднейшие формы сводов в отношении сопротивления их ударному действию снарядов (вопрос решается геометрическим путем) и в зависимости от различных углов падения (наивыгоднейший угол встречи 90°). В последних главах исследуются условия прицеливания и стрельбы в различных случаях военных действий при военной обстановке.

Не будучи еще лишен ложных заключений, обстоятельный труд этот по оригинальности взглядов, выводов, доказательств и заключений, по заключающимся в нем сведениям и по научности методов исследования представлял в свое время большой научный интерес и был одобрен Академиею наук. По тем же причинам, однако же, он не мог быть доступен общей массе артиллеристов, тем более, что автор слишком увлекается геометрическою стороною исследований, часто вдаваясь в такие подробности, которые не могут иметь никакого практического значения.

8. Robins. „Nouveaux principes d'artillerie“, 1742 (перевод с английского на немецкий с собственными примечаниями сделан Эйлером в 1745; перевод этого труда с немецкого на французский сделан Ломбаром в 1783). Робинс, усовершенствовав прибор Кассини, применил баллистический маятник (1740) к определению начальных скоростей снарядов, доказал, что траектория снаряда в воздухе имеет двоякую кривизну и что нисходящая ветвь ее короче восходящей. Он нашел, что сопротивление воздуха может быть принято пропорциональным квадрату скорости только при малых скоростях до 1100 фт. ск., а далее возрастает значительно быстрее, и пытался (но безуспешно) определить степень этого сопротивления при скоростях между 1100 и 1700 фт. (при помощи определения скоростей в двух точках траектории баллистическим маятником). Он нашел истинную причину разнообразия отклонений шаровых снарядов вследствие разнообразия их вращения под влиянием трения и ударов в канале орудия и вследствие разнообразия условий действия сопротивления воздуха на различные части снарядов, что впоследствии было наглядно подтверждено опытами Магнуса. Он указал, каково было бы это отклонение при данном положении оси вращения снаряда. Как средство для устранения разнообразия вращения, он предлагает нарезное оружие, вовсе не употреблявшееся в Англии и существовавшее на континенте с целью лишь облегчения заряжания и отчасти вследствие ложного предположения о том, что нарезы увеличивают начальную скорость^[97]. Робинс опровергает это ошибочное заключение. Вращающуюся продолговатую пулю он сравнивает с волчком или со стрелою, у которой перья расположены спирально, отчего колебательные движения стрел уменьшаются. На основании этих положений он предсказал, что: „нация, которой удастся завести нарезную артиллерию, будет иметь такое же преимущество перед другими, какое доставляет теперь огнестрельное оружие перед теми, кто его не имеет“.

Робинс производил соответственные опыты и предложил три способа заряжания нарезного оружия: 1) загонку пули с кожаным пластырем, 2) прибивание пули шомполом и молотком и 3) заряжание с казны, которое, говорит он, может дать „наилучшие результаты“. Этими идеями Робинс обогнал свой век почти на целое столетие. Принимая во внимание действие сопротивления воздуха, он предложил уменьшить заряды у полевых орудий до ¹/₇, у осадных до ¹/₃, и соответственно облегчить орудия. Он изложил теорию прицеливания, высказал мысль о независимости высоты прицела от угла возвышения (от положения цели) и предложил прицел. Относительно углубления снарядов в разные среды, он считает их пропорциональными 4-й степени скорости при прочих равных условиях. Наконец, Робинс исследовал также и вопросы внутренней баллистики. При горении пороха получается определенное количество упругих газов (fluide), сила которых пропорциональна их плотности. Упругость эта увеличивается высокою температурою горения. Он пытается (путем геометрическим) решить вопрос определения начальной скорости по данным условиям заряжания и скорости распространения газов холостого заряда. Сравнивает между собою различные сорты пороха и указывает рациональные способы их испытания. Несмотря на выдающиеся качества трудов Робинса, столько же замечательных по полученным результатам, сколько и по методу их исследования, они остались почти без влияния на современное артиллерийское искусство, отчасти потому, что многими автор был не понят, отчасти же потому, что положения его отвергались и критиковались другими учеными, более доступными современному обществу и более компетентными в математике, но менее сведущими в артиллерии. Между ними главным был Эйлер.

9. Эйлер Леонард. — Мемуары Петербургской Академии Наук 1727 г., тм. II и примечания к сочинению Робинса, перевод которого он сделал в 1745 г. Знаменитый немецкий математик, ученик Ивана Бернулли и товарищ его сыновей, заменил Д. Бернулли в Петербурге по кафедре математики. По смерти Бирона он уехал в Берлин, откуда снова вернулся в Россию при Екатерине II, где и умер в 1783 г., по выражению Кондорсе, „прекратив свои вычисления лишь вместе с жизнью“. Знаменитые работы Эйлера по математике, механике, астрономии и теории воздухоплавания доставили ему всемирную известность. Его перевод Робинса, снабженный множеством собственных примечаний выдающегося значения, представляет также один из крупных его трудов, не лишенный, однако же, ошибок печальных по своим последствиям. „Если шаровой снаряд, говорит он, имеет совершенно правильную форму, то есть если центр его фигуры совпадает с центром тяжести, то он не получит вращения при выстреле, потому что равнодействующее давление пороховых газов проходит через центр. При неправильном положении центра тяжести — действием сопротивления воздуха снаряд будет повернут этим центром вперед и тоже не будет иметь вращения“. Разнообразие в отклонениях шаровых снарядов происходит главным образом от правильности формы шаровых снарядов, а вовсе не от их вращения и действия сопротивления воздуха, как говорит Робинс. Нарезное оружие имеет лишь ту выгоду, что оно как бы устраняет вредное влияние неправильности формы снаряда, которая одинаково вредна для меткости, будет ли снаряд вращаться или нет. Таким образом Эйлер отрицал то, что было взято Робинсом из наблюдений и опыта, упустив из виду различие условий действия сопротивления воздуха на разные части вращающегося снаряда, что опытом же было подтверждено соотечественником Эйлера, Магнусом.

С другой стороны, Эйлер оказал большую услугу баллистике, продолжив исследования Ньютона, гипотезу которого о пропорциональности сопротивления воздуха квадрату скорости он принял после того, как предположенная им пропорциональность выражения 4-й степени^[98] скорости не привела к удовлетворительным результатам. Придерживаясь гипотезы Ньютона, он вывел все главные свойства действительной траектории в воздухе и доказал, что: 1) траектория — плоская кривая, лежащая в плоскости стрельбы (?). 2) Ветви траектории не симметричны, углы падения больше углов возвышения, а скорости обратно. 3) Кривая имеет 2 асимптоты. 4) Наименьшая скорость далее вершины; окончательная скорость стремится к пределу равному той, которая получается при сопротивлении воздуха равном весу снаряда. 5) Наибольшая дальность получается при угле меньшем 45° и тем меньшем, чем больше начальная скорость; равноудаленные он этого углы возвышения дают неодинаковый дальности. 6) Две траектории подобны между собою, когда — при одинаковых углах бросания — высоты траекторий, зависящие от начальных скоростей, пропорциональны калибрам.

Указав таким образом главнейшие свойства траектории в воздухе, Эйлер показал и тот способ, которым можно было бы составить таблицы стрельбы для нескольких типичных траекторий, которые годились бы для всех орудий и снарядов. Для этого он разбивал траектории на части и помещал в таблицах: 1) углы наклона касательных в конце частичных дуг траектории; 2) длины дуг; 3) горизонтальные — 4) вертикальные их проекции; 5) окончательные скорости и 6) времена полета.

Все это было изложено в мемуаре Эйлера 1753 г. В 1754 „Grawenitz“ составил и издал в Германии таблицы стрельбы по методу Эйлера; в 1777 „Brown“ издал такие же (еще более полные) в Англии. В 1811 „Legendre“ указал метод вычисления приближения с какою угодно степенью точности (Dissertation sur les questions de balistique proposee par l'academie Royale de Prusse. 1846).

10. Lombard. „Tables de Tir“ 1798. Ломбар во Франции поставил вопрос о составлении таблиц стрельбы на практическую почву. Не преследуя математической точности решения вопроса и довольствуясь лишь достаточным для практики приближением, он произвел ряд опытных определений скоростей при помощи баллистического маятника и составил практические таблицы стрельбы, которые давали возможность решить все относящиеся к ней задачи: 1) определить начальную скорость по данным калибру и заряду; 2) определить заряд, сообщающий данную скорость; 3) найти окончательную скорость по данной начальной; 4) найти начальную скорость и заряд для получения данной окончательной скорости на данной дистанции и, 5) зная начальную скорость и дистанцию, найти угол возвышения. Кроме того, он написал: „Traite du mouvement des projectiles, applique au tir des bouches-a-feu“ 1773 и „Theorie du tir a ricochet“ 1841.

11. D'Arcy: „Observation et experiences sur la theorie et la pratique de l'artillerie“ 1752^[99]. Под этим заглавием издано отдельною брошюрою собрание статей, появившихся в 1751–1752 годах в французском журнале „Mercures de France“. Содержание этих статей заключается в изложении: 1) спора „d'Arcy“ (маршал Франции, член академии наук), известного своими опытами над горением пороха, с „St.-Auban“ — генерал-инспектором артиллерии при Вальере, и 2) спор приверженцев Вальера со сторонниками Грибоваля, который предложил свою новую систему артиллерии в конце этого периода. О последнем мы будем говорить дальше. D'Arcy на основании своих опытов пришел к следующим верным заключениям, положившим рациональное начало внутренней баллистике: „Воспламенение пороха на воздухе происходит не мгновенно; время это тем меньше, чем больше поперечные размеры дорожки пороха при одинаковой ее длине. Воспламенение происходит значительно быстрее в закрытом пространстве, но и тут требует некоторого промежутка времени. Скорость горения под давлением гораздо больше, чем на воздухе, в орудии — она должна быть очень велика. Воздух служит не единственною причиною отката орудий, как полагали раньше; масса газов оказывает большое влияние. Быстрота воспламенения заряда зависит от места его воспламенения (известный опыт D'Arcy, приводимый в курсах), наивыгоднейшее место должно быть определено опытом. Наивыгоднейший заряд заключается между ¹/₃ и ¹/₂. Наивыгоднейшая длина орудия, для сообщения возможно большей начальной скорости, та, которая относится к длине заряда так, как объем образовавшихся от заряда газов относится к объему самого заряда“. Возражения С. Обана — возражения практика — теоретику.

12. Lambert: „Anmerkungen uber die Gewalt des Schisspulvers und den Wiederstand der Luft“. 1766. Предложил свой способ вычисления действительной траектории в воздухе помощью бесконечных рядов, но сам его признал неудобным к употреблению.

Во Франции занимался тем же вопросом известный „Borda“: „Memoire sur la courbe decrite par les boulets et les bombes en ayant egard a la resistance de l'air, 1846“ („Memoires de l'Academie des sciences de Paris“, 1769), изложивший свое решение вопроса в мемуарах Парижской Академии Наук (1769). То же делает Tempelhoff в своей книжке „Прусский бомбардир“ (1751); Крафт — в записках С.-Петербургской Академии (1779–1786). Знаменитые математики Безу („Bezout“: „Cours d'Artillerie“) и Лежандр также занимались этим вопросом; но все эти труды, свидетельствуя о глубокомыслии и гениальности их авторов, не дали еще достаточно простого, удобного и доступного для практики решения основной задачи внешней баллистики, главным образом вследствие малого количества имевшихся в их распоряжении опытных данных.

13. St. Jullien. „La forge du Vulcain“. 1606. Обстоятельный труд, в котором часто упоминаются отдельные случаи употребления таких предметов, которых всеобщее распространение совершилось гораздо позже. По серьезности своего содержания и по характеру его, труд этот должен был быть отнесен к настоящему периоду. Подробности порохового производства: многократное выщелачивание и кристаллизация селитры (литрование). Очищение серы. Уголь из крушины, ольхи и ореха. Пропорция ³/₄ сел. ¹/₈ и ¹/₈. Толчение; зернение в грохотах катком (деревянным) и полировка. Цвет графита. „Действие пороха обнаруживается по всем направлениям равномерно, кроме направления вверх, свойственного пламени и более сильного“. Брешь удобнее производится минами, чем орудиями. О приготовлении орудий — мало и без знания дела (говорит, например, об закалке, которая применялась тогда лишь к небольшим стальным поделкам, и отжиге артиллерийских орудий). Сплав 9% олова и 6% зеленой меди. 8 и 4 фн. пушки он называет полевыми. Упоминает о пушках „нового изобретения“, описанных С. Реми. Орудия приходят в негодность от выгорания затравочных каналов.

Упоминаются попытки вставления затравочных стержней, вплавляемых или ввинчиваемых в холодном состоянии. Упоминает о целиках и мушках, о картузах, прикрепленных к ядру. Лафеты разделяет на полевые, крепостные и морские, приводит их описание (для орудий 6 калибров Франции). Картечь вязанная и в жестянках (как у С. Реми). Бомбы с эксцентрическою пустотою. Приводит подробные сведения о мортирах и упоминает о неудачных попытках стрельбы бомбами из пушек (невозможность двойного огня); называет разрывные снаряды „obus“ или „obis“ (отсюда „obusiers“ — гаубицы). Лаборатория, пиротехния и минное искусство.

Труд представляет хорошее дополнение к сочинению С. Реми, который вероятно позаимствовал отсюда часть имеющихся у него сведений.

14. Malthus. Pratique de la Guerre. 1646. Английский инженер, приглашенный во Францию для обучения стрельбе бомбами из мортир „двойным огнем“. В труде подробно описаны все приемы и предосторожности этой стрельбы с большим знанием дела опытного практика и с краткостью, ясностью, простотою и остроумием образованного человека. Кроме сведений о стрельбе, уже приведенных в своем месте, автор упоминает: об очищении и добывании селитры, изготовлении пороха (изобретение его приписывает Б. Шварцу, хотя был известен Александру Македонскому?), орудий (приписывает тому же Шварцу), лафетов, колес, снарядов и принадлежности. Технические сведения автора довольно слабы. Далее описывается материальная часть французской артиллерии (6 калибров Франции с включением в нее 12 и 24 фн. пушек). Указывается порядок употребления артиллерии в поле и в осадной войне и даются советы по стрельбе: Цапфы должны быть горизонтальны, иначе получат отклонение снаряда в сторону низшего колеса (стр. 58); наводить всегда ниже цели, чтоб удобнее наблюдать недолет, затем направлять постепенно. Наводят выше цели лишь при стрельбе через головы своих войск. При наведении по верхней производящей орудие берет вверх; чтобы линия прицеливания была параллельна оси канала, надо ставить на дуло деревянную мушку. Горизонтальность орудия поверяется ватерпасом. Траектория — по Тартальи. Откат орудия начинается вместе с движением снаряда, и если выстрелить по вращающейся платформе, то (как показали опыты в Гавре) снаряд отклоняется от цели в сторону вращения орудия. Издание довольно обильно снабжено чертежами. Каждому отдельному вопросу автор предпосылает краткий исторический очерк его развития.

15. Surirey de Saint Remy. „Memoires d'artillerie“. 1697. Сочинение это, выдержавшее 3 издания (2-е в 1709 и 3-е в 1745) и переведенное полностью или в виде извлечений почти на все языки (в том числе и на русский по поручению Петра В. фельдмаршалом Минихом, который издал 1-ю часть только в царствование Анны Иоанновны, под заглавием „Мемории или заметки артиллерийские Сен-Реми“. 1731), представляет собою сборник мемуаров различных авторов^[100], по большей части опытных артиллеристов-практиков. С. Реми, бывший товарищем генерал-фельдцейхмейстера (Герцога „De-Maine“), собрал эти мемуары, проредактировал и расклассифицировал их так, что они составили как бы одно целое. Как в выборе статей, так и в своих собственных рассуждениях по различным затронутым вопросам, С. Реми очень осторожен; он выводит заключение лишь относительно вопросов, получивших точное решение, предоставляя читателю выводить их самому в вопросах сколько-нибудь сомнительных. Подобно большинству современных ему сочинений, в труде С. Реми нет никаких формул или вычислений, которые, говорит он, „лишь отвращают читателей от занятия артиллериею“, зато все отрасли артиллерийского дела изложены подробно и обстоятельно и изображены так наглядно, что можно составить себе вполне легкое и точное представление о французской артиллерии этого периода, не прибегая ни к каким другим источникам, а лишь отделяя принятое и существующее на службе от предлагаемого различными изобретателями, испытываемого, но еще не установившегося.

Будучи издано в эпоху цветущего состояния французской словесности, сочинение С. Реми написано превосходным слогом; множество приложенных к нему отлично исполненных чертежей (более 260) значительно сокращают описание и дают совершенно наглядное представление о всех предметах материальной части, существовавшей во Франции до Вальера. Но в III-м издании, в конце 3-го тома, помещены также все подробные данные, таблицы, чертежи и описание всей системы орудий Вальера.

Весь труд состоит из 3 толстых томов (около 1200 стр. in 4°).

I том начинается с краткого изложения содержания декретов, приказов. и распоряжений по артиллерийской части, вышедших в период между 1-м и 3-м изданиями. Тут же помещена и программа обучения кадет в артиллерийских школах и собрание законоположений об устройстве артиллерийских парков. Далее идет описание материальной части в том виде, как она была устроена в различных округах Франции: пушки, снаряды (ядра и картечь), лафеты и устройство батарей.

II том: мортиры, разрывные снаряды (также зажигательные и светящие), ручное огнестрельное оружие. Здесь, между прочим (стр. 92), читаем: Карабины, которые служат для вооружения карабинеров в каждом кавалерийском полку, имеют длину 3 фт.; они нарезаны от казны до другого конца ствола витою нарезкою („d'une maniere circulaire“), так что, когда пуля, которая с силою загоняется в ствол, вылетает действием огня, она удлиняется на толщину пальца (вероятно — принимает цилиндрическую форму), получая впечатления от нарезов“. Карабин с витою нарезкою изображен на чертеже в разрезе. Во 2-ой части этого тома помещены технический и лабораторный отделы: подробное описание производства орудий, пороха и способов их испытания и понтонное искусство.

III том посвящен вопросу об употребления артиллерии на войне (преимущественно осадной и крепостной) — минному делу, перевозочным средствам, лагерному и бивачному расположению войск всех трех родов оружия и артиллерийских парков, о магазинах и складах боевых припасов и об обязанностях личного состава артиллерии. В конце — приказ короля от 10 июля 1732 года о введении системы Вальера, ее подробное описание, таблицы главных данных и чертежи.

Таким образом в этом сочинении осталась незатронутою одна только область стрельбы и баллистики как внешней, так и внутренней.

16. Bardet de Villeneuve. „Traite de l'artillerie“. 1741. Под этим заглавием издано отдельное извлечение из обширного труда, того же автора под заглавием: „Cours de la science militaire а l' usage de l'infanterie, de la cavalerie, de l'artillerie, du genie et de la marine“. „Артиллерия сделалась настолько необходимою частью военного искусства, говорится в предисловии к изданию; она так часто и в таких больших размерах употребляется на войне, как на суше, так и на море, при атаке и обороне крепостей и проч., что изучение ее обязательно для каждого военного“. С. Реми это понял раньше, что и подало повод к изданию его труда, но в нем помещено все, что мог собрать его автор, так что и предметы, имеющие первостепенное значение, и предметы второстепенной важности, а иногда и совершенно бесполезные, более употребительные или случайные, перемешаны между собою; отделить их и разобраться в их огромном объеме человеку, приступающему к первоначальному изучению предмета, нет возможности. С другой стороны, труд С. Реми страдает отсутствием системы, теоретического анализа и научного освещения различных артиллерийских вопросов. „Villeneuve“ в своем труде устраняет эти недостатки. Сведения, помещенные у С. Реми, послужили ему основным материалом; распределив его в систематическом порядке, отбросив все ненужное, случайное или второстепенное, оставив лишь то, что действительно существует на службе и необходимо для употребления на войне, и прибавив те теоретические рассуждения и объяснения, которые уже были добыты современною наукою, Вильнев составил таким образом прекрасный для своего времени полный систематический курс артиллерии — первый из появившихся во Франции. Автор, получивший прекрасную теоретическую и практическую подготовку (ученик известного автора „Военного искусства“, Santa Cruz), воспитанный с малолетства в корпусе артиллерии, начитанный, образованный и опытный воин, очевидно обладал всеми данными для блестящего выполнения своей задачи, конечно в тех размерах, какие были доступны военному, а не ученому (вышеупомянутые труды по баллистике ему еще не были известны). Труд, состояний из 3-х небольших томов, разбит на следующие отделы: Порох, его приготовление, употребление и теория его действия (селитра — соль, заключающая в себе много воздуха; воздух под давлением представляет собою множество упругих частиц, сжатых и стремящихся расшириться тем больше, чем больше сжаты и чем выше температура — огонь, который разрежает воздух; влажность сильно способствует этому расширению... стр. 30 и друг.); пушки, их конструктивные данные, калибры, изготовление и испытание, также: лафеты и снаряды. Мортиры, их станки, разрывные снаряды, их устройство и употребление. Подъемные и перевозочные средства. Понтонное дело. Боевые припасы, трубки, принадлежность. Минное искусство.

О стрельбе и баллистике — почти ничего. Чертежи почти целиком взяты у С. Реми.

17. Le Blond: „Elements de la guerre des sieges“, 1743 и „l'Artillerie raisonnee“, 1776. Два издания почти одинакового содержания, представляющего собою более тщательно разработанную компиляцию сведений, помещенных в двух предыдущих трудах, — материал почти тот же, что у С. Реми, обработка почти та же, что у Вильнева. Главное отличие и вместе с тем достоинство этого труда заключается: 1) в историческом освещении фактов; 2) в довольно рациональных сведениях о стрельбе и 3) в изложении основных положений параболической теории Галилея и в применении их в стрельбе разрывными снарядами (по Блонделю и Белидору). В конце книги приложен подробный алфавитный указатель содержания ее с объяснениями, делающими его кратким толковым словарем, очень хорошо составленным (не автором) и увеличивающим ценность книги — облегчением необходимых справок.

18. Т. Brinck: „Beschryvinge van de Artillerye“. 1681. Труд этот переведен по приказанию Петра Великого в 1710 году и издан под заглавием: „Описание артиллерии“. Бринка (с голландского). Он переведен также и на немецкий язык: „Grundlicher Unterricht von der Artillerie“. 1699. Peirander. Он представляет собою учебную книжку артиллериста и начинается с изложения тех сведений, которые необходимы „констаблю“ (употребление циркуля, понятие о шкале, калибрах и проч.). Далее описывается та материальная часть голландской артиллерии, о которой мы уже достаточно говорили выше.

Обстоятельнее, чем в других сочинениях изложена стрельба: прицельная из пушек (от 0–25°) с наводкою по верхней производящей (причем рикошеты получаются, как показывает чертеж, лишь до 10°) и навесная из мортир (от 45 до 90°), причем на чертеже (подобном приведенному впервые у Диего Уфано) дальности при 0° и 90° показаны уже правильно равными 0: наибольшая дальность — при 45°. Для определения дистанции показан способ засечки, для чего имеется уже особый прибор: дуга и 2 линейки — одна с диоптрами, другая — с двумя иглами.

Из разнообразия приведенных выше калибров видно, что Голландия далеко не сохранила той простоты и однообразия системы 4-х орудий, которые были у нее во время Испано-Нидерландской войны (см. выше). Из чего можно заключить, что или эта система существовала временно, может быть, была вынуждена недостатком средств и невозможностью изготовления орудия в военное время, или что указанные Наполеоном (тм. III) 4 калибра были лишь наиболее употребительными, но далеко не единственными, или же наконец, что Наполеон, очевидно незнакомый с сочинением Бринка, так как нигде его не цитирует, был введен в заблуждение недостаточно знакомыми с голландскою артиллериею авторами (и между прочими Диего-Уфано). Первые предположения имеют большую вероятность, потому что усложнение материальной части введением большего разнообразия калибров являлось тогда следствием искания наивыгоднейшей системы, пригодной к различным случаям военных действий, и неимением для этого достаточной научной подготовки. Почти то же самое мы замечаем и во Франции, которая не смогла удержаться на своих 6 калибрах.

Система калибров голландской артиллерии очень напоминает ту, которую принял Петр Великий, бравший и у голландцев, и у немцев, то, что ему казалось наиболее рациональным.

Немецкая литература XVII и XVIII в. очень обильна основательными трудами многих немецких авторов, отчасти нами уже упоминавшихся. Труды эти снабжены множеством художественно исполненных чертежей, и можно только удивляться, что Наполеон не был с нею достаточно ознакомлен, так как он не упоминает о немецких авторах (кроме Фронспергера и Сенфтенберга) и говорит (т. IV, стр. 83) что ему „невозможно было достать чертежи, необходимые для выяснения того прогресса, который произошел в иностранных артиллериях первой половины XVIII в., далее указаны лишь его результаты“ (несколько слов лишь об артиллерии Фридриха Великого). Всем немецким сочинениям этого периода можно сделать лишь один общий упрек: давая совершенно точное и ясное представление о материальной части современной артиллерии (также лабораторного дела и пиротехнического искусства), они ничего не упоминают ни об организации немецкой артиллерии, ни о ее боевом употреблении. Очевидно то и другое не получило до Фридриха II сколько-нибудь значительного развития:

19. Dambach: „Buchsenmeisterei“, 1609. Здесь приводятся вышеуказанные сведения о немецких орудиях. Экзамен на пушкаря: 3 удачных выстрела из 16 фн. орудия с 1500 шагов; приготовить 2 зажигательных снаряда и выстрелить их так, чтобы они упади рядом. Искусство прицеливаться, сообразуясь с разницею в толщине металла у казны и дула. Платформы делаются с превышением задней части на 1 фт.; по бокам туры 7 фт. вышиною; колеса должны быть совершенно горизонтальны. Упоминается о происшествии с собакой, втянутой в орудие, как и у Тарталья. Из мортир стреляют двумя или одним огнем. Разрывные снаряды, начиненные порохом, пулями и осколками, зажигательные и светящие ядра, картечи, цельные ядра и проч. описаны, как и у последующих авторов. Упоминается о бомбах, состоящих из двух половин. Концы осей лафетов прикрепляются цепными тягами к станинам; диаметр колес 4 фт. 10 дм. и до 5 фт. Дамбах положил начало серии аналогичных трудов следующих авторов.

20. Furttenbach: „Halinitro Pyrobolia“, 1627 и 1643 (2-е изд.)^[101]. Напечатано в Ульме. Много итальянских и латинских выражений. Кроме приведенных выше сведений об артиллерии, приводятся подробности об изготовлении пороха (сушка, приборы для испытания) и пиротехнических приспособлений. Стрельба из мортир по квадранту — прицелу Фуртенбаха; различные разрывные снаряды. Об артиллерии (граненые орудия) сравнительно мало. Приложение геометрии к стрельбе и определению дистанций (засечками).

21. Schreiber: „Buchsenmeister Discours“. 1656. Упоминает о находящихся еще в крепостях орудиях большого калибра (50, 190 и даже 300 фн.). Бросание бомб одним огнем он считает не обеспеченным. Наводку по квадранту — медленною („лучше по глазомеру, положив один большой палец на другой“). Средние орудия перевозятся на лафетах, большие — на особых дрогах. Банники обиты козлиною шкурою или коноплею. „Когда сера загорится в смешении с холодною селитрою, последняя начинает брызгать и трещать и от противного ей жара серы приходит в движение; жар и холод образуют густой дым, который при других условиях бывает редок“, — взгляд, недалеко ушедший от немецкой рукописи XV века.

22. Sylvius (герцог Виртембергский и Текский): „Unterschiedene neue arten von Feuerwerck und Anleitung zu der Artillerie“, 1657^[102]. Труд, относящийся к современной пиротехнии. Приводится много сведений и чертежей разрывных снарядов, сферических и продолговатых, начиненных одним порохом или пулями и зажигательными составами. Рассмотрены различные трубки. Пика с бомбою. Стрельба из мортир. Квадрант (как у Тарталья) с прицельною линейкою (как у Фуртенбаха). Прицел со шкалою для разных зарядов (как у Фуртенбаха) с отвесом и дугою (квадрант). Об орудиях и лафетах говорится мало^[103].

23. Buchner: „Theoria et praxis artilleriae“, 1682. Перевод на русский язык, по приказанию Петра Великого в 1711 г. (Обучение и практика артиллерии). Описывается саксонская артиллерия, как видели выше, опередившая другие германские государства более решительным разделением на батарейную (24–96 фн.), полевую (4–18 фн.) и полковую (3, 4 и 6 фн.). Упоминает о „коротких полевых и полковых пушках“, свидетельствующих как бы о попытках облегчения этого рода орудий, но: „им подлинной длины не приписуется!..“ Вся материальная часть описана подробно и снабжена хорошими чертежами. Есть краткое описание и чертеж гаубицы (стр. 38. фиг. 66 и 67), длиною около 9 кал. (канал 6 кал.), которую мы потом встречаем в России (при Алексее Михайловиче)^[104]. Автор называет ее „короткою пушкою“ и относит к полковой артиллерии. Гаубица имеет слегка коническую камору и стреляет гранатою и гранатною картечью. Воспламенение заряда, кроме обыкновенного способа, через ввинтной запальный стержень, производилось еще стопином, проведенным к заряду с дула; запал завинчивался при этом медною втулкою. Приводятся чертежи и описание прицела и квадранта, но относительно стрельбы автор придерживается еще взглядов Тарталья (стр. 66; motus violentus, mixtus и naturalis), так что переводчик его поправляет (стоит, говорит он, воткнуть брус в место углубления мортирной бомбы, чтобы заметить, что угол этот почти одинаков с углом возвышения). Кожаные пушки были привезены из Швеции в 1627 г. (стр. 39, черт. 68 и 69). Упоминает о заряжающихся сзади пушках и о стрельбе гранатами из пушек (вероятно, коротких — гаубиц, потому что далее (стр. 96) говорит: „из целых и полукартаунов не стреливали, а только из полукаменного картауна“). Приводит (стр. 136) место из Семеновича о гаубицах с каморою и двумя запалами, ведшими один к заряду, другой — к трубке снаряда (по предложению полковника Н. Гетканта)^[105], так что не надо было двойного огня. Но стрельба одним огнем, которую автор рекомендует, сделала это приспособление излишним. Приводятся подробные сведения о всевозможных снарядах и их снаряжении, о порохе и его изготовлении (бегуны).

24. Miethen: „Artilleriae recentior praxis“, 1684. Книга написана 2-мя годами позже предыдущей и содержит подробное и очень обстоятельное описание прусской артиллерии с превосходно выполненными чертежами (особенно художественны рисунки орудий). Описываются плавильные, отражательные печи, очень похожие на бывшие еще в XIX веке. Описание орудий начинается кратким обзором иностранных артиллерий. Немецкие орудия признаются наилучшими. Старые орудия (Певицы, Шарфмецы, Мауербрехеры 96 фн. и пр.) выведены из употребления, потому что тяжелы, мало подвижны, медленно действуют, требуют много прислуги и запаса боевых припасов, очень тяжелых, дороги и малополезны. Большие калибры (24–18 фн.) нужны и в поле, потому что своим „ворчанием“ поддерживают дух войск. Легкие пушки не выдерживают столько выстрелов, быстрее выгорают, менее действительны, но удобоподвижны и полезны полкам при переходах. Приводит сведения о полевых пушках 3 и 6 фн. с ввинтными запальными стержнями; об облегченном фальконе (6 фн., длиною 18 кал.) и полковой пушке (3 фн. 16 кал.), стреляющих зарядом ¹/₂. Упоминает о кожаных пушках (нужны были для скорых маршей, но часто портились) и о с казны заряжающихся орудиях, пригодных для стрельбы из казематов и из-за бортов судов (самые большие 6 фн.; камора удерживается клином или горизонтальным винтом); эти орудия стреляют вдвое скорее, но каморы легко могут быть потеряны ночью. Устройство этих орудий было очень разнообразно, их хранят теперь больше в цейхгаузе. Есть короткие 6 фн. пушки (длиною 14 кал.) с каморою, стреляющие малым зарядом (¹/₄) хорошим порохом в картузах. Прежние гаубицы, короткие („каморные пушки“), вроде „Огненных котов“ (название, данное потому, что они, как кошки мышей, стерегли выходы из городских ворот и обстреливали их прицельно каменною картечью) ныне мало употребительны. Вместо них употребляются длинные гаубицы (12, 15 и 16 фн. с коническими каморами, длиною 6 кал., канал 4 кал.), стреляющие такими же разрывными снарядами (овальными и сферическими с приливами, вместо ушков), как и мортиры. Гаубицы стреляют двойным и одним огнем и в поле приносят большую пользу; стреляют больше гранатами и картечью. Трубки не длиннее 3 дм. Приводится чертеж гейдельбергской гаубицы без запала со стопином, проведенным к заряду через дуло (вероятно по Гетканту). Все части лафетов (как и орудий и снарядов) выражены в калибрах (колеса от 4 фт. 5 дм. до 5 фт. 2 дм.; в передках меньше — около 4 фт.). Имеются колесные лафеты для гаубиц с лафетными ящиками^[106]. Турецкие лафеты имеют железные оси. Объясняются причины отклонения при стрельбе^[107]. Описываются пороховые мельницы с зубчатыми колесами (вместо зубьев поперечные деревянные бруски). Подробное описание мортир и всевозможных снарядов (между прочим — гранат с кремневыми трубками, автоматически действующими при падении — изобретены Семеновичем). Ручные гранаты с фитилем „уже многих заставили лишиться своих рук!“^[108]. Автору известен способ регулировки времени горения трубок боковыми отверстиями. Зажигательным снарядам многие предпочитают гранаты и бомбы. Лаборатория и пиротехния. О стрельбе по-прежнему — понятия Тартальи („в первом движении гранаты летят трубкою впёред, а во вторых двух — трубкою назад, почему и замечается, что на малых дистанциях трубка часто глохнет“). Действие пороха по-прежнему объясняется „противоборствующими свойствами составных частей (жар серы и холод селитры): „огонь и вода разлагаются раскаленным углем; огонь стремится в воздух — в свою натуральную стихию“. Между приводимыми этим автором рисунками имеются изящно выполненные образцы фигурных дельфинов; в упомянутом выше русском рукописном курсе артиллерии (1741 г., см. дальше) мы встречаем точные копии этих дельфинов, сделанные от руки и указывающие на знакомство автора с трудом Митена.

25. Braun (Brunich). „Fundamentum et praxis Artilleriae“, 1687 (перевод на русский язык, по приказанию Петра Великого, в 1710 году: „Новая фундамент умышлением артиллерия“). Книга имеет много общего с предыдущими. Начинается с приложений геометрии, потом идет стрельба (известна параболическая теория, стр. 114). Описывается печь для каления ядер, что делалось прежде в полевых кузницах. Объясняется происхождение фунтового калибра: „понеже обычайно ядро толстотою в 2 дм. почитается за фунтовое“, откуда, например, диаметр 96 фн. ядра = ³Ц768 = 9,1 дм. (стр. 7). Описывается материальная часть, как было указано выше, без каких-либо особых отличий от предыдущих авторов. Приводятся чертежи картаунов, шлангов (обвиты змеями; змеи-дельфины, змея-винград), старых (феур-кацен — огнистые коты; 48 фн.) и новых гаубиц с цилиндрическими и коническими каморами на колесных лафетах, мортир и их станков. Заряды в деревянных оболочках (вроде Густава-Адольфа), прокалываемых шилом. В концентрические гранаты и бомбы вкладываются свинцовые листы для перемещения центра тяжести дальше от трубки. Описываются ручные гранаты: чугунные, медные, и стеклянные. Упоминается о земляных мортирах, о железных осях турецких полевых лафетов — как выше. Заканчивается пиротехниею.

26. Major Gruber^[109]: „Neuer und Grundlicher Unterricht von der heutigen Fortification und Artillerie“, 1700. Маленький томик обстоятельно составленных курсов фортификации (часть I) и артиллерии (II), который послужил главным источником для составления таблиц данных немецкой артиллерии XVIII века. Здесь сведены в систему все те сведения, которые были разбросаны в предыдущих источниках; отделено все старое и иностранное от современного национального. Мортиры с поддонами прыгают, изменяют приданное им направление, разрушают платформы и опрокидываются, отчего им предпочитаются висячие и особенно стоячие, так как для висячих требуются колесные лафеты, высокие и неудобные. При отливке орудий употребляется флюс (5 фн. на 100 центнеров металла) из ртути, меди, винного камня, цинковой руды (галмейный камень), сурьмы и висмута. Рабочие, мешающие печь, должны иметь во рту червонец, чтобы газы не вредили здоровью. Литейщик первый заряжает орудие в присутствии канониров. Канониры и фейерверкеры заряжают орудия и стреляют; гандлангеры им только помогают. Предпочтительны бомбы с двумя очками: одно — снаряжательное, в другое с большим удобством вставляется трубка. Пиротехния „damnosa“ (боевые припасы) и „jucunda“ (потешная).

27. Fr. von Geissler: „Nеие curieuse und vollkommene Artillerie“, 1718. Автор служил в польской и саксонской полевой артиллерии, знаком с трудом С. Реми и приводит сведения о материальной части немецкой, польской и отчасти (о мортирах) французской артиллерий. Подробно изложив способы вычерчивания различных масштабов и приведя артиллерийскую шкалу калибров, автор описывает: орудия (батарейные 12, 18, 24, 36, 48, 90, 96 фн. и больше; полевые 6, 8, 10 и 12 фн. и полковые 1, 2, 3 до 4 фн.), лафеты (длина = длине орудия); бомбы цилиндрические и сферические с приливами и без них, с зарядами и отдельно; разные роды картечей; гаубицы короткие (длина 5¹/₂ кал., канал — 3 кал., цилиндрическая камора) и длинные (8 кал., канал около 6 кал.). Здесь, между прочим, приводится чертеж и описание двойной гаубицы (двойной канал с общей каморою: две бомбы, связанные веревкою, укладываются рядом горизонтально). Говоря о мортирах, автор приводить правило, которым определялся их вес; правило это было общераспространенным в Германии (о нем упоминали и предыдущие авторы). Поэтому правилу, например, вес 100 фн. мортиры длиною 3 калибра определяется так: 100*3=300; на каждый фунт по 13 фн. металла: 300*13 = 3900 = 98 пуд. Чертеж ручной гранаты на стержне для стрельбы из мушкета и деревянных мортир для той же цели. В общем после предыдущих сочинений этот труд дает немного нового.

28. Putoneo: „Grund-Lehren der Artillerie“, 1725 и 1734 (2-е издание). Характер книги тот же, что и предыдущих. Хорошие чертежи пушек (целый картаун 24 фн. 18 кал.; ¹/₂ карт. — 24 и 30; ¹/₄ карт. — 12 и 24; фалькон или ¹/₄ шланг 6 фн.; 26–30 кал. и полу ¹/₂ шланг 3 фн. 30 кал.) и мортир (до 300 фн. калибра). О гаубицах очень мало. Хорошие чертежи в крупном масштабе бомб, разрывных, зажигательных и всяких других снарядов. Ручные гранаты с ввинтными железными трубками действуют лучше, чем с деревянными. Описываются штурмовые копья с зажигательными бомбами (с трубками) под острием. Квадранты, по идее одинаковые с Фуртенбаховскими и Митеновскими, но несколько иной формы и конструкции. Пиротехния. Автор не лишен многих предрассудков, которые, как видели выше, в германской артиллерии держатся несколько дольше, чем в других, и особенно во французской. „Порох не должно заговаривать...“, „для разрыва ракеты достаточно, чтобы в ее пустоту влез паук“ и т. д.

В труде еще не замечается никаких новых веяний или рассуждений, могущих дать указание на приближение преобразования Фридриха Великого; напротив, об облегченных и каморных орудиях почти ничего не говорится.

29. Flamming. „Der Deutsche Soldat“. 1726. В противоположность другим авторам, Флемминг останавливается больше на способах употребления материальной части артиллерии, чем на ее описании. В Саксонских и Польских лафетах дерево окрашивается черной краской, а оковки желтой; в Пруссии дерево белой, а оковки черной; в других государствах весь лафет красного цвета^[110]. Картузы готовятся из бумаги, но порох высыпают из них для заряжания шуфлой? Картечь состоит из кусков железа, всыпанных в деревянный цилиндр и залитых смолою. Перед сообщением огня насыпают затравку и сдувают пепел с фитиля. После выстрела из одного орудия считают до 6 до выстрела из другого. Бомба должна разрываться перед падением на землю, для чего подбирается длина трубки. Бомбу кладут трубкою к заряду. „Должны ли христиане употреблять ядовитые ядра (зажигательный состав, сулема и мышьяк) — это вопрос политический“! Курок ружья не должно держать взведенным. Кремень обертывается свинцом. В суме от 16 до 24 патронов. Пороховница на передней стороне перевязи. Гренадеры носят в своих сумах по 3 снаряженные гранаты, обернутые в пузыри. На груди у них жестяной фитильный ночник (описан также и Фуртенбахом). Фитильные мушкеты давали меньше осечек, чем кремневые ружья. Итальянцы имеют в своих крепостях длинное ружье, называемое „pistoni“. Медленно горящий порох скорее портит орудия, чем быстрогорящий, потому что первый долее их нагревает.

Французские орудия не так прочны как германские, английские и голландские. У шведов и датчан хорошие чугунные орудия. Русские в этом отношении сделали большие успехи. Мортиры с поддонами быстро разрушают платформы. У каждого орудия ставится большой железный лист (щит) для заслона от пуль. Зажигательными стрелами действуют из пистолетов.

30. R. von Bunau: „Grundlicher Unterricht zur Artillerie“. 1779. Книга напечатана в Halle и посвящена Фридриху Великому. Казалось бы, что тут то именно и можно найти указания на те преобразования, которые этот король совершил частью еще в 1742 году, и таким образом осветить тот довольно резкий переход, который отделяет настоящий период от следующего 4-го. Однако, в книге не встречается никаких указаний по этому вопросу. Она служить лишь хорошим резюме всего того, что было сделано в рассматриваемом периоде. Труд начинается кратким историческим очерком происхождения и развития пороховых составов и орудий, а затем в форме вопросов и ответов, в более систематическом порядке, излагаются те сведения о металле, калибрах, орудиях, лафетах, боевых припасах и стрельбе, которые уже известны из других авторов. Чертежей мало и в очень мелком масштабе, в этом отношении труд стоит гораздо ниже предыдущих. Мы пользовались им, как и трудом Грубера, для составления данных таблицы материальной части немецкой артиллерии XVIII века.

31. K. Struensee: „Anfangsgrunde der Artillerie“. 1788. Хотя по сроку издания эта книга должна была бы быть отнесена к следующему периоду, но по содержанию, представляющему собою компиляцию трудов предыдущих авторов, французских („St. Julien“, „St. Remy“, „Blondel“, „Belidor“, „Frezier“ и „d'Arcy“), немецких („Buchner“, „Miethen“, „Geissler“, „Tempelhof“ и „Bunau“) и других (Семенович, Робинс, Диего-Уфано), она относится к уже рассмотренному периоду. По плану расположения материала, системе, содержанию и словарю в конце книги, она больше всего напоминает труд „Le Blond“ (см. выше). Приведенные сведения по артиллерии — интернациональны.

Русская артиллерийская литература этого периода крайне бедна, все ее содержание исчерпано нами в тексте с соответствующими цитатами. Мы ограничимся поэтому здесь лишь несколькими словами об оригинальных произведениях, современных этому периоду, которые до сих пор оставались совершенно неизвестным нашим артиллеристам.

1. Erich Palmquist: „Nagre widh Sidste Kongl. Ambassaden till Tzaren Muskou giorde Observationer ofwer Russlandh“. 1674. Наблюдения Шведского посольства в Москву (графа Оксенширна) о России, ее границе, дорогах и крепостях. Faximile, изданное в Стокгольме, Шведским государственным архивом. Кроме вышеприведенных сведений о нашей артиллерии: Мнение Пальмквиста о России и русских. Стратегические замечания. Описание дорог. Исследование об организации, содержании, экипировке и вооружении русских войск. (См. сообщение ген.-м. Евдокимова 20 Декабря 1900 года).

2. Записки артиллерии. Рукопись 1741 года неизвестного автора, по всей вероятности, курс для артиллерийской школы. Отсюда взята форма вышеприведенной таблицы Петровской артиллерии; здесь же помещены хорошие чертежи орудий, некоторых лафетов и принадлежности. К сожалению, труд не закончен: описание страдает неполнотою и отсутствием многих данных. Рукопись написана крайне неразборчиво.

3. Рукопись (без заглавия) времен царя Петра Алексеевича^[111], состоит из глав и проблем. Черчение масштаба; артиллерийская шкала. Меры веса различных городов и чертежи орудий и снарядов еще без разделения артиллерии на роды. В конце подпись: „Книгу сию скончал и все доброе получил“.

Содержание рукописи сообщено нам поручиком Беляевым.

Из позднейших источников, упоминающих об артиллерии этого периода, большинство цитировано в соответствующем месте, о некоторых будет сказано в конце описания следующего периода.

В 1760 году на русский язык было переведено и напечатано сочинение графа Монтекукули, генералиссимуса германских войск, издавшего в 1664 году свои „Записки“. (Главные правила военной науки вообще). Сведений об артиллерии здесь очень мало; все они заключаются в одном артикуле главы 2-й и более интересны в тактическом, чем в техническом отношении (см. стрн. 146).

Этот период отличается не столько развитием материальной части артиллерии, сколько усовершенствованием условий ее тактического и боевого употребления, по инициативе Густава Адольфа — основателя артиллерийской тактики. Шведы выделяют особый род подвижных орудий полковой артиллерии, которая сопровождает иногда и кавалерийские части; придают особое значение картечи в полевых боях; улучшают организацию; нарушают рутинное единение парка; прибегают к резервам; улучшают ручное огнестрельное оружие. Не все государства следуют их примеру; подвижности не придается должного значения; перенимается лишь правило расположения артиллерии местными батареями, на флангах и в центре боевой линии — характерная черта III периода. Артиллерия продолжает свое постепенное и медленное совершенствование. Материальная часть упрощается (по крайней мере во Франции, Италии и Голландии), устанавливается большее однообразие калибров, сводимых постепенно в одну цельную систему (Вальер). Твердо устанавливается конструкция будущих осадных и крепостных орудий, снабжаемых запальными стержнями. Выводятся из употребления старинные орудия, бомбарды, фоконы и фоконеты. Мортиры начинают заменять гаубицами, более способными к самозащите. Вводятся разрывные снаряды с деревянными трубками, сначала для мортир („bombes“), потом и для гаубиц („obus“), которые кроме немецкой, употребляются еще в голландской и английской артиллериях, а потом переходят и во французскую и нашу.

Все лафеты снабжаются передками без коробов, по большей части с дышлом; хотя для перевозки больших орудий употребляются еще прежние четырехколесные повозки. Конструкция лафетов видоизменяется сообразно назначению орудий и условию их службы. Зарождаются береговые и горные лафеты. Мортиры получают большое развитие при осаде и обороне. Заряжание их и стрельба (тоже и для гаубиц), по большей части двойным огнем, медленны, кропотливы и опасны. Устанавливаются более строгие правила поверки размеров, приема и испытания всех предметов материальной части. Изготовление орудий, лафетов и пороха достигает такого совершенства, что дальнейшие крупные успехи в этом направлении становятся невозможными в следующем периоде, за исключением элемента подвижности. Появляется ружье, которым вооружается поголовно вся пехота, оставившая и мушкеты, и пики. Появляются нарезные аркебузы и карабины. Учреждаются артиллерийские школы и полигоны. Наибольшее участие в прогрессе принимает Франция времен Людовика XIV, которому артиллерия обязана учреждением первых специально артиллерийских частей. Франция не имела еще легких полковых орудий и этому отчасти приписываются неудачи, которые она терпела в конце царствования Людовика XIV в сражениях с Германиею, Англиею и Голландиею.

Отставшая от остальных русская артиллерия начинает догонять западноевропейскую. В ней впервые зарождается идея о разделении орудий на роды и о выделении полевой артиллерии.

В литературе ясно различаются два течения: верхнее, занимающееся изучением научных вопросов, главным образом вопросов баллистики и стрельбы, и нижнее, ограничивающееся простым описанием материальной части. Первая представляет собою еще лишь достояние великих ученых, выдающихся умов, недоступных общей массе и вырабатывающих начала и законы, применение которых последует в будущем.

Труды Блонделя и Белидора являются первыми попытками слияния этих двух течений.